В кресло она никогда не садилась, утверждая, что чувствует себя в нем как в тюрьме.
Тяжело ступая, он подошел к телефону.
— Комиссар Мегрэ?
— Да, я…
Наверное, говорил он невнятно, потому что на другом конце провода спросили:
— Я вас разбудил?
— Нет. Кто у аппарата?
Голос был ему незнаком.
— Доктор Блуа. Я на бульваре Сен-Жермен, здесь госпожа Сабен-Левек только что пыталась покончить с собой.
— Она в тяжелом состоянии?
— Нет. Я подумал, что вам захочется повидаться с ней прежде, чем я сделаю ей более сильный укол.
— Сейчас буду. Спасибо, что позвонили.
Жена уже протягивала ему пиджак, снимала с вешалки пальто.
— Надеюсь, ты ненадолго?
— Вызови мне такси.
Пока она звонила по телефону, он набил трубку и налил себе стопочку сливянки. Он был взволнован. Это г-жа Мегрэ видела прекрасно. Конечно, ему недоставало сведений о том, что произошло, но определенную ответственность за случившееся он не собирался с себя снимать.
Мегрэ поцеловал жену. Она проводила его до двери и открыла ее. Облокотившись на перила, она провожала его взглядом, и, спускаясь, он помахал ей рукой.
Спустя две минуты перед домом остановилось такси. Мегрэ еще собирался назвать адрес, куда ехать, как шофер хитро спросил:
— Набережная Орфевр?
— Нет. В следующий раз. Бульвар Сен-Жермен, дом двести семь «а».
На светящихся уличных часах Мегрэ увидел, что было двадцать минут одиннадцатого. Значит, сам того не заметив, он проспал около двух часов.
Расплатившись с таксистом, Мегрэ позвонил у входной двери, и бывший полицейский открыл ему.
— Не знаю, что именно произошло, но врач там, наверху.
— Он только что звонил мне.
Мегрэ взбежал по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки, и Клер Марель открыла ему дверь.
Доктор Блуа ждал его в небольшом кабинете Жерара Сабен-Левека.
— Она в постели?
— Да.
— Состояние вызывает тревогу?
— Нет. К счастью, горничная раньше работала у врача и сразу же, даже прежде, чем позвонила мне, наложила жгут выше запястья.
— Мне казалось, что после укола она должна была проспать до завтрашнего утра, если не больше…
— Именно так и должно было случиться. Не понимаю, как она могла проснуться, встать, начать бродить по квартире. Горничная, чтобы не оставлять ее одну, поставила себе раскладушку в будуаре. Проснулась она как от удара и увидела хозяйку, которая шла мимо нее как привидение — это ее собственные слова — или лунатичка. Она прошла через большую гостиную, через столовую. Вошла на половину мужа… «Что вы делаете, мадам? Вставать нельзя ни в коем случае. Вы слышали, что сказал доктор.» Рот у нее был сведен в улыбке, которая больше походила на гримасу. «Ты храбрая девочка, Клер.» Не забывайте, что в этот момент свет был погашен всюду, кроме будуара. Сцена, должно быть, была впечатляющая, но девушка сумела сохранить хладнокровие. «Дай мне выпить…» — «Не думаю, что мне следует это делать.» — «В таком случае я сама схожу за бутылкой.» Клер решила, что лучше даст ей выпить сама. Она уложила хозяйку, потом позвонила мне. Я играл с друзьями в бридж. Бросился сюда. Рана глубокая, и мне пришлось наложить три зажима. Она ничего не сказала. Смотрит в одну точку, на лице ничего не отражается, разве что равнодушие.
