Пройдя через малую и большую гостиную, они оказались в будуаре Натали, которая, так и не присев, не отрывала от полицейских взгляда. Мегрэ выдвинул несколько ящиков, в которых не было ничего, кроме каких-то безделушек.
Мегрэ прошел в комнату. Кровать была такой же большой, как и у Сабен-Левека, но белой, равно как и вся мебель. В ней находилось по большей части очень тонкое постельное белье, которое, судя по всему, было сшито по мерке.
Что до ванной комнаты из серо-голубого мрамора, то в ней был такой беспорядок, как будто ею только что впопыхах пользовались. Тем не менее бутылка коньяка и рюмка по-прежнему стояли на столике.
В гардеробной — платья, пальто, костюмы, тридцать-сорок пар обуви на специальных стеллажах.
— Известна ли вам причина смерти вашего мужа?
Сжав губы, Натали молча смотрела на него.
— Его ударили по голове тяжелым предметом, может быть монтировкой. Ударили не один раз, а десять, так что череп буквально разнесен на мелкие кусочки.
Она не шелохнулась. Застыв, она так и не могла оторвать остановившегося взгляда от комиссара, и в эту минуту кто угодно мог бы принять ее за безумную.
Мегрэ заглянул в привратницкую.
— Скажите, когда нотариус женился, у него ведь была собака, не правда ли?
— Отличная эльзасская овчарка. Он очень ее любил, и животное платило ему тем же.
— Собака умерла?
— Нет. Через несколько дней после их возвращения из Канн, где они проводили медовый месяц, они его отдали…
— Вам это не показалось странным?
— Кажется, пес показывал клыки всякий раз, когда госпожа Сабен-Левек к нему подходила. Однажды он даже сделал вид, что хочет ее укусить, и порвал ей подол платья. Мадам очень испугалась. Это она заставила мужа избавиться от собаки…
Вернувшись к себе в кабинет, комиссар вызвал фотографа из отдела идентификации. Сначала Мегрэ протянул ему каннскую фотографию, на которой была запечатлена супружеская пара с собакой.
— Сможете увеличить этот снимок?
— Очень хорошо не получится, но узнать, кто здесь изображен, будет можно.
— А этот? Это фотография для паспорта.
— Сделаю что в моих силах. Когда вы хотите их получить?
— Завтра утром.
Фотограф вздохнул. Комиссару все всегда было нужно срочно. Фотограф уже давно привык к этому.
Г-жа Мегрэ тревожно поглядывала на мужа, что случалось с ней всегда, когда он вел трудное дело. Ее не удивляло его молчание, недовольный вид. Казалось, стоило Мегрэ оказаться дома, как он не знал ни куда себя деть, ни чем заняться.
Он рассеянно жевал, и его жене случалось с улыбкой интересоваться у мужа: «Ты — здесь?» — поскольку вид у него был отсутствующий.
