Чтобы привести в движение массы людей, им нужно предлагать не научные выкладки, а эмоционально притягательную модель посюстороннего будущего, способную стать объектом религиозного поклонения. Причем такую, для которой, как для коммунизма, не будет ни эллина, ни иудея, ни католика, ни буддиста. И для которой, как для христианства, не будет ни экспроприаторов, ни экспроприируемых. Только тогда будет положен конец религиозным войнам. А с войнами рыцарскими без труда разберутся в ООН. Да и где они, рыцарские-то?
Я не знаю, как сформулировать эту модель и как сделать ее настолько соблазнительной, чтобы она смогла занять место нового посюстороннего авторитета, делающего самых разных людей братьями по вере. Я не знаю даже, возможна ли такая модель. Я знаю лишь, что она, по всей видимости, необходима.
Еще я знаю, что современная вспышка религиозного фундаментализма, в том числе и православного, возникшая как результат краха посюсторонних суперавторитетов стремления ли приобщиться к европейской цивилизации, или завоевать мировое господство, или построить коммунизм к восьмидесятому году - может сослужить здесь добрую службу. Более того, она весьма своевременна. Ибо она способна вернее, лишь она способна способствовать - введению в рамки традиционной морали всех возможных попыток реализовать предлагаемые модели будущего. Чтобы не допустить их реализации любыми средствами. А ведь только так можно подстраховаться на случай повторения катастрофы, которую еще в эмбриональной своей стадии начал учинять коммунистический эксперимент, и тем сразу покончил с собой как с явлением, имеющим историческую перспективу.
И еще я знаю, что огромная роль в этом процессе будет принадлежать всем остальным ненасильственным методам эмоционального воздействия на человеческое сознание. Искусству. И, в первую очередь, литературе. И, возможно, главным образом - фантастике.
Если, скажем, замечательный прозаик Айтматов изрядную часть своего "Буранного полустанка" посвящает ракетам, гипотетическим интернациональным космическим предприятиям и контактам с пришельцами, никому и в голову не придет считать его роман научно-фантастическим. Разумеется, в силу того, что автор - известный реалист, реалист настолько, что в фантастической части романа путает галактику с планетной системой одной, отдельно взятой звезды. Поэтому, скажем, для столь серьезного литературного журнала, как "Новый мир", "Полустанок" в свое время явился лакомым кусочком, а, будучи опубликован - и событием.
