Фантастика является единственным механизмом заблаговременного этического обогащения будущего. Концепции, согласно которым объектами придумывания должны оставаться лишь научно-технический антураж и ситуации, связанные с ним, ограничивают моделирование кругом жестко управляемых средств, то есть кругом употребляющего поведения, и разоружают модель перед миром, изменяемым этими средствами. Художественная продукция, основанная на таких концепциях, строится, как правило, то на простодушной, то нарочитой подшлифовке ситуаций под бесхлопотное, облегченное срабатывание поведенческих норм, считающихся положительными в современном быту; так доказывается их непреходящая ценность и оптимальность для оформления человеческих отношений. Это как если бы составители, например, кодекса самурайской чести в средневековой Японии начали писать о будущем, конструируя его таким образом, чтобы проиллюстрировать оптимальность зафиксированных в "Бусидо" правил для всех людей и всех эпох. Вполне возможно, что они в ту пору действительно думали так, но мы-то знаем, Япония второй четверти нашего века продемонстрировала нам, как выглядит синтез средневековой этики с машинным антуражем, в то время как Германия того же периода демонстрировала, как выглядит синтез машинного антуража и этики рабовладения.
Употребляющее поведение волей-неволей совершенствуется, поспевая за совершенствованием употребляемых средств, а представления об оперирующем целями этическом поведении искусственно задерживаются на стадии целей, давно отживших свое. Поэтому этика превращается либо в сюсюканье или пародию, либо в простой набор ритуальных формул, применяемых на публике с той или иной прагматической целью. И в том и другом случае этика перестает быть внутренним состоянием и низводится до отдельных публичных актов.
Объектом фантастики является доопытная адаптация этики к странным и непривычным условиям, к непредвиденным последствиям и к качественно меняющим жизнь результатам, но адаптация не в ущерб, а в обогащение. Причем именно избрание напряженных ситуаций, так или иначе препятствующих этическому поведению, позволяет моделировать это поведение наиболее ярко и эмоционально. Другими словами, только фантастика дает возможность для упреждающего расширения диапазона применения этики, дает возможность заблаговременно нарабатывать хотя, разумеется, не впрямую, а тоже вероятностно - новые стереотипы нетравмирующего поведения в мире, в котором старые стали анахроничными и неприемлемыми. Остальное в фантастике - в лучшем случае либо детская литература, либо интеллектуальная игра, районный шахматный турнир, прикидывающийся столкновением танковых клиньев под Прохоровкой.
