— А принц, что, негр?
Мурка наклонилась вниз и взглянула на сцену. На сцене раскланивался артист Цискаридзе, которого Мурка в этот вечер увидела впервые. Артист Цискаридзе был темно-коричневого цвета в золотом парике. Мурка артиста Цискаридзе почему-то сразу за это невзлюбила и больше на него не смотрела. Тем более что балет уже закончился.
Накануне Муркиного приезда я подумала: вот хорошо, ребенок в доме, дай сделаю сюрприз, будет радость. Взяла кисточку, красную краску для волос, малого пуделя Найджела Максимилиана Септимуса лорда Виллероя и раскрасила ему шапочку, уши, манишку и хвостик. Пудель эти уши опустил в миску с водой, а воду выпил, после чего мы ровно три дня ходили за ним впятером с мокрыми половыми тряпками. Пуделя несло во всех доступных человеческому зрению и обонянию местах, а также в большой супнице, в которой я по причине ее никчемности развела цветочную плантацию. На четвертый день мы повезли пуделя в ветеринарную клинику, где ему побрили брюшко и сделали ультразвук.
— Налицо отравление химическими веществами! — строго сказал молодой врач. — Что вы ему давали?
— Ничего. Только покрасили чуть-чуть.
— Как это — покрасили?
— Ну, краской для волос. Новый год все-таки. Карнавал.
— Оч-ч-чень смешно! — процедил врач и больше на нас не смотрел.
После чего Большой Интеллектуал дал клятву, что ни Мурку, ни ее семейство в Новый год больше на порог не пустит. Хотя в принципе виновата была я и для Интеллектуала представлялся хороший повод высказать мне все претензии, накопившиеся за восемнадцать лет совместной жизни. Он вообще это дело любит и не упускает возможности поставить мне на вид. Тут, наверное, надо рассказать о той большой любви, которую все эти годы испытывал ко мне
С этого и начнем. Последние восемнадцать лет Интеллектуал позиционировал себя как большой любитель меня во всех, даже самых непрезентабельных видах. Это такое свойство организма. Некоторые люди сильно потеют. Некоторые много едят. Некоторые стесняются в чужих компаниях. А Интеллектуал любит меня. Спросите «за что?», «почему?» — не ответит. Мужчины его типа вообще не склонны к самоанализу. Они принимают жизнь такой, какая она есть, что меня в принципе устраивает. Мне это дает — как бы сказать — свободу волеизъявления. Ну, например, покупаю я кофтюлю за триста долларов. Другой бы сразу убил, а Интеллектуал мягко улыбается и пожимает плечами. Дескать, что тут поделаешь, раз так сложилось. Или собираемся в отпуск. Интеллектуал жаждет тихих растительных радостей, но тут выясняется, что за нами тащатся Мурка и Мышка со своими хвостами. Интеллектуал морщится, но молчит. Дескать, что тут скажешь, раз нельзя ничего изменить. Интеллектуал вообще потакает мне с большой самоотдачей. Такая у него прихоть. Можно сказать, что вся я целиком — прихоть Интеллектуала.
