По вечерам Лесной Брат с Большим Интеллектуалом выводили нас на дискотеку. А так как половой расклад в нашей компании был с большим перекосом в женскую половину, а отпускать нас на сторону они не хотели — кабы чего не вышло, — одному из них приходилось танцевать с двумя из нас одновременно. Этим одним выпало быть Лесному Брату, который наотрез отказался танцевать с собственной Муркой. Он вообще старался на нее не смотреть. Поэтому он спихнул ее Интеллектуалу. Интеллектуал не возражал. Комплекция у него малогабаритная, и одной Мурки — хоть она у нас и пузанчик — ему вполне хватало. Нас с Мышкой Лесной Брат засовывал себе под мышки — до них мы как раз доставали — и в такой связке быстро ходил по залу под видом танца. Мы немножко путались в собственных ногах, так как не успевали за его шагом, но Лесной Брат скорость сбавлять не желал. Боялся, что к нам кто-нибудь привяжется.
В Турции мы накупили чертову прорву керамических плошек. Мурка — для красоты интерьера. Мышка — для сервировки стола. А я — за компанию. Лесной Брат с Большим Интеллектуалом страшно ругались, что мы опять используем их как тягловую силу, и по дороге домой нарочно разбили половину плошек. И мы тоже страшно ругались, что они не соблюдают наших интересов и держат за бесчувственных коров, не способных к эстетическому наслаждению прекрасным, то есть плошками, и объявили им бойкот. Короче, в Москву мы прилетели в крайне раздраженном состоянии и разъехались по домам, надутые, как мышь на крупу. Мурка даже специально попросила нас с Мышкой не провожать их с Братом на вокзал, чтобы он осознал всю мощь нашего презрения. Но он, сдается мне, ничего не осознал и был очень доволен, что в ближайшее время больше нас не увидит.
Новый год мы с Интеллектуалом решили встретить тихо-мирно, по-семейному, без лишних хлопот и без лишних людей. На последнем пункте Интеллектуал особенно настаивал. Он никак не мог забыть прошлый Новый год, когда Мурка неожиданно явилась в Москву с Лесным Братом и ребенком Кузей. Ребенка Кузю мы повели в Большой театр на балет «Щелкунчик», где сидели на самой верхотуре в полной изоляции от всего, что происходило на сцене. Ровно три часа мы глазели в потолок, и ровно три часа Лесной Брат держал Кузю на руках, чтобы ему было видно. А Кузя, надо вам сказать, довольно увесистое дитя. Кузя на сцену смотрел очень внимательно и даже как бы задумчиво, к концу третьего часа очнулся, повернулся к Мурке и спросил:
