В любви и согласии Коточка и Кофточка прожили несколько лет. Коточка несколько пообтерся. Кофточка тоже выглядела неважно и наводила скорее на мысль о старой мочалке, нежели о предмете женского туалета. Нитки вылезли и беспорядочно торчали в разные стороны. Чудный сиреневый цвет поблек. Запах ее превосходил все самые смелые человеческие фантазии. Встал вопрос о выносе Кофточки на помойку. Вопрос этот обсудили на семейном совете и решили заменить Кофточку кем-нибудь помоложе. Предложение исходило от папы.
— Вот все вы такие, мужики! Вам бы только помоложе, а что в голове, вас не волнует, — сказала, поджав губы, бабка и удалилась к себе вязать замену.
Замена изготовлялась втайне от Коточки. Бабка запиралась у себя в комнате и сердито стучала спицами. Через неделю новая кофточка из сиреневой шерсти с перламутровыми пуговками была готова. Бабка разложила ее на кресле и распахнула дверь. Мы вошли. Кофточка была чудо как хороша.
— Ах! — громко говорили мы, расхаживая вокруг кресла. — Что за прелесть!
Коточка протиснулся в дверь, и мы заахали еще громче. Он подошел к креслу, повертел хвостом, принюхался, развернулся и отвалил в свой угол. В углу он положил морду на старую Кофточку, обнял ее передними лапами и уснул.
— Это черт знает что такое! — сказал папа. — Приличные люди так себя не ведут! Завтра же ликвидирую этот очаг разврата!
Но назавтра ничего ликвидировать не пришлось. Утром все проснулись от странных звуков. Кто-то возился в Коточкином углу, пищал, поскуливал и причмокивал. Все высыпали в коридор. Коточка сидел на тощей попе, гордо подняв селедочный хвост и щербатую морду. На полу копошились три котенка. Были они кругленькие, мохеровые, пушистые и клочковатые. Клочок — серый, клочок — белый, клочок — грязно-песочный, клочок — сиреневый. На ушах — пумпочки. На спинках — косички. На хвостах — сиреневые кисточки. Коточка трогал их лапой, опрокидывал на спинки и вылизывал брюшки. На брюшках поблескивали перламутровые пуговки.
Сейчас этот Коточка таскает у нас по столу свою Кофточку, а мы сидим и любуемся на эту упоительную картину. Говорить Мышке про антисанитарные условия, в которых проходит наша трапеза, бесполезно. Она уверена, что Коточка стерилен. Мы по-прежнему ковыряемся в салате, и растормошить эту канитель нет никакой возможности. Наконец Мурка берет инициативу в свои руки. Если честно, я на это и рассчитывала.
— Надолго к нам? — вежливо спрашивает Мурка Оленя, ловко орудуя ножом и вилкой.
