Курить он начал, когда связался с этой своей новой компанией – брюки со стрелками, рубашки в обтяжку, – Лейла терпеть этих парней не могла. Наодеколонятся, сигареты в зубы – и шляться по улицам, самодовольно улыбаясь, отпуская шуточки, цепляясь к девушкам. Один из его новых друзей, чем-то похожий на Сильвестра Сталлоне, даже требовал, чтобы его называли Рембо.
– Мама тебя убьет, если узнает, что ты куришь. – Прежде чем скользнуть в тупичок, Лейла хорошенько осмотрелась.
– А она и не узнает. – Тарик посторонился. – Ты, что ли, ей расскажешь?
Лейла топнула ногой:
– Доверив свою тайну ветру, не вини деревья.
Тарик улыбнулся, приподняв бровь:
– Кто это сказал?
– Халиль Джебран[40].
– Все-то она знает.
– А ну дай сигарету.
Тарик покачал головой и заложил руки за спину. Новая поза: спиной к стене, руки сзади, во рту сигарета, нога небрежно выставлена в сторону.
– Не дашь?
– Тебе курить не пристало.
– А тебе пристало?
– Зато девушкам нравится.
– Каким еще девушкам?
– Они говорят, это привлекает. – Ничего подобного.
– Нет?
– Уверяю тебя.
– Так девушкам не нравится?
– У тебя вид, как у полоумного, у хила. – Ты меня просто убиваешь.
– Так что за девушки-то?
– Ревнуешь?
– Интересуюсь из вежливости.
– Нам нельзя быть вдвоем. – Тарик закурил еще сигарету и скосил глаза. – Наверняка сейчас судачат о нас.
У Лейлы в ушах зазвучали мамины слова: «Представь, что у тебя в руке птичка-майна. Стоит чуть разжать кулак, и она – раз! – и улетела». Она ощутила укол совести. Но угрызения мигом сменила радость. Ведь Тарик сказал нас. И как сказал! Просто мороз по коже. И он не хотел этого говорить – само вырвалось. Значит, что-то между ними есть.
– И о чем они судачат?
– Что мы плывем в лодке по Реке Греха, – серьезно произнес Тарик. – И жуем при этом Пирог Дерзости.
– А ниже по течению нас поджидает Рикша Злонравия? – подхватила Лейла.
– С Курмой Святотатства наготове.
Они засмеялись.
– Тебе идут длинные волосы, – заметил Тарик.
Хоть бы не покраснеть, подумала Лейла. – Решил сменить тему?
– А какая у нас была тема?
– Пустоголовые девушки, которые находят тебя привлекательным.
– Ты же сама знаешь.
– Что я знаю?
– Для меня существуешь только ты.
У Лейлы закружилась голова. Но на лице у Тарика, как назло, ничего прочитать было невозможно – тупая веселая ухмылка и прищуренные грустные глаза.
А истина где – посередине?
Тарик затоптал сигарету здоровой ногой. – Что ты думаешь насчет всего этого? – Насчет праздничного ужина?
– И кто у нас полоумный? Насчет моджахедов.
