Тарик – вот кто не шел у нее из головы.
Окно в маминой комнате было зашторено. В потемках слоями висели запахи: спящего человека, давно не мытого тела, пота, духов, недоеденной вчерашней курмы. Лейла подождала, пока глаза привыкнут к темноте, решительным шагом, пиная разбросанную по полу одежду, подошла к окну, отдернула желтоватые занавески и села на металлический стул в ногах маминой постели. Глазам ее предстал неподвижный бесформенный ком постельного белья.
Стены в маминой комнате были залеплены фотографиями Ахмада и Ноора, их улыбки преследовали Лейлу. Вот Ноор чинит велосипед. Вот Ахмад молится, на переднем плане – солнечные часы, которые они собрали вместе с Баби, когда Ахмаду исполнилось двенадцать.
А вот оба ее брата сидят на старой груше, что растет у них во дворе.
Из-под маминой кровати торчал уголок обувной коробки. В нее мама сложила вырезки из пакистанских газет и брошюры, издаваемые повстанцами, – их собрал еще Ахмад. На обложке одной из книжек человек в белом вручал малышу леденец. «Советы намеренно ведут минную войну против наших детей», – гласила подпись. Оказывается, Советы специально маскировали мины под игрушки. Возьмет ребенок занятную вещицу в руки – и ему оторвет пальцы. Хорошо еще, если не всю ладонь или руку. А один моджахед в интервью газете утверждал, что Советы отравили всю их деревню газом, многие ослепли, а его мать и сестра харкали кровью у него на глазах.
– Мама.
Ком слегка пошевелился. Раздался стон. – Вставай, мама. Три часа дня.
Еще один стон. Из кучи белья перископом высунулась рука и пропала. Куча затряслась, зашевелилась. Мама медленно, по частям восставала от сна – нечесаные волосы, бледное, помятое лицо, прищуренные глаза, рука пытается нашарить спинку кровати. Свет дня слепил ее, голова сама падала на грудь.
– Как дела в школе? – промямлила мама. Началось. Обязательные вопросы, безразличные ответы. Роли давно затвержены наизусть, исполнение – вялое.
– В школе все хорошо.
– Учили новый материал?
– Как всегда.
– Ты ела?
– Да.
– Хорошо.
Мама прикрыла глаза рукой. По телу у нее пробежала дрожь.
– Голова болит.
– Принести тебе аспирин?
Мама потерла виски.
– Попозже. Папа дома?
– Еще ведь только три.
– Ах. Ну да. Ты уже говорила. Мне сейчас сон снился, – прошелестела она, – а про что – уже не помню. У тебя так бывает?
– Мама, это у каждого бывает.
– Странно ужасно.
– Ты тут спишь, а меня один мальчишка на улице облил мочой. Из водяного пистолета.
– Чем облил? Я не расслышала.
