, где базировались его флот и основная часть сухопутных сил, многие офицеры его армии вдруг стали молиться местным богам. Среди высшего командования быстро вошло в моду придерживаться местных обычаев, одеваться по финикийской моде, иметь жён из местного населения. Даже детей нарекали финикийскими именами. Тутмос хорошо знал, как негативно ко всему этому относился столичная фиванская знать, презирающая и ненавидящая всё чужое, и самая костная её часть, жрецы главного бога страны — Амона
{35}.
Даже сейчас, с удовольствием вдыхая прохладный утренний воздух, фараон не мог не думать обо всём этом. Пахло мокрым деревом и пресной, сладкой водой родной реки. Было так тихо, что острый слух опытного воина улавливал, как шелестят по берегам густые заросли папируса. За спиной изредка хлопал и шевелился как живой большой прямоугольный парус с оранжевыми и белыми поперечными полосами, сырой и тяжёлый от недавно выпавшей предутренней росы. Деревянная палуба из ливанского кедра, на которой босыми ногами стоял повелитель Египта, была приятно влажной и прохладной. Тутмос задумчиво наблюдал, как мощный килевой брус, заканчивающийся в носовой части бронзовой головой льва, служащей тараном, стремительно рассекает голубовато-зелёные волны реки. Повелитель Египта помнил, как подобострастно азиаты называли его беспощадным львом, безжалостно терзающим свои жертвы. Он и был таким: несгибаемый воитель, как его дед и отец, построившие огнём и мечом великую империю. Она попала в надёжные руки. Фараон самодовольно улыбнулся и посмотрел назад, на верхнюю рею, где висел привязанный за ноги труп главы восставших княжеств страны Ретену{36}. Он уже почти высох на жарком африканском солнце. Тело изрядно пропитали ароматическими смолами, чтобы неприятный запах не беспокоил повелителя. Но, как всем известно, труп врага всегда пахнет хорошо, и грубых воинов не особенно беспокоили какие-то там запахи. Тем более что после тридцати лет беспрерывных походов и многочисленных сражений фараон не отличался особенной чувствительностью. Гордая радость охватила Тутмоса. Приятно было возвращаться с победой из дальнего похода.
Фараон вёз на судах своего каравана богатую добычу и тысячи пленных, будущих рабов. Несколько десятков из них будут принесены в жертву богу Амону и фараону Тутмосу Третьему, великому полководцу, после своей смерти вошедшему на равных в многочисленную семью египетских богов. Его внук, Тутмос Четвёртый, задумал поставить перед главным храмом столицы
