— Завидное изучение народа!
— Кому что, знаешь. Ты не забывай, у татар и у здешних народов масса общих слов и понятий, так что мне интересно. Когда-то наши предки были связаны одной мусульманской веревочкой.
Рудена вспылила:
— Перестань трепаться, Шакир! Давайте говорить о деле!
Предчувствие беды охватило Рудену. Оно возникло утром, а теперь, после прихода Гуляй в беседку, усилилось. Ведь что получается? Она любит Горбушина все больше с каждым днем, жизни своей уже не может представить без него, а он ее всерьез не принимает. Да и за что ее любить, глупую? Сколько раз обещала себе быть веселой, остроумной, а ходит темнее тучи и без конца противоречит ему.
— Хотелось бы знать, Никита, — с горьким чувством сказала она, — что тебя здесь так удерживает?
— Странный вопрос. Дело, для которого мы приехали.
— И больше ничего? Ты должен учитывать все.
И Николай Дмитриевич может не оплатить тебе летные билеты.
— Ну, от этого еще не умирают.
— Умирать не умирают, но если ты готов даже деньги бросать на ветер… тогда все-таки хотелось бы знать, что тебя здесь так зацепило.
— Рудена, ты умеешь говорить спокойно, без особенных эмоций?
— Ну что ты… Где же дуре обойтись без эмоций…
— Солидная самокритика! — одобрительно кивнул Шакир. После паузы он повернулся к Горбушину: — Джабаров еще не знает о твоем новом решении?
— Сейчас мы с тобой пойдем к нему.
— А Рудена?
— Хозяйка обещала вечером переселить ее.
— Ничего не случится, если она переселит меня завтра!..
— Я думаю, это неудобно, Рудена, поскольку ты сама просила об этом. Останься!
— Тогда, Карменсита, — подхватил Шакир, — придется тебе поскучать с «Анной Карениной», пока Джабариха не придет за тобой.
У Рудены дрогнул от обиды голос:
— Ладно-ладно, черти… Уже сговорились за моей спиной?
Квартира директора пахла глиной и солнцем, так оно напекло мазанку за день. Джабаров сидел за столом, поджав под себя правую ногу. На растопыренных пальцах левой руки он держал бело-золотистую пиалу с зеленым кок-чаем (утром Марья Илларионовна приносила шеф-монтерам другой, черный).
Горбушина и Шакира хозяйка встретила приветливо, каждому подала такую же бело-золотистую пиалу, как у Джабарова. На столе лежали круглые белые лепешки, заменяющие в Средней Азии хлеб, в большой пиале — изюм с колотыми грецкими орехами. Марья Илларионовна налила гостям чай.
То, с какой теплотой Джабаров, довольно сурового вида человек, обратился к жене, шеф-монтеров несколько озадачило.
