— Мартин Лютер должен быть сожжен!
За ним последовал взрыв смеха.
Если бы Мартин поехал в Рим, его бы приговорили к смертной казни. Это не оставляло никаких сомнений. Император, посещая Кельн, пригласил монаха к себе на беседу, но когда тот не приехал, он публично сжег на костре его книги. Многие церковные архиереи говорили, что лучше бы вместо книг бросили в костер самого беспокойного монаха. Однако Мартин под защитой герцога Фридриха был в Виттенберге в полной безопасности.
Прошло более двух лет с тех пор, как он бежал из Аугсбурга как раз в тот момент, когда кардинал Кайетан думал, что успешно выполнил приказ и доставит закованного Мартина под конвоем в Рим. Тех, кто помог Лютеру скрыться, не удалось ни наказать, ни поймать.
Более того, на стенах домов, принадлежащих городским начальникам Аугсбурга, появились нарисованные мелом изображения «бундшуха» — грубого башмака, обычной обуви немецких крестьян. Члены совета, которые разбирали дело Лютера, очень хорошо знали, что это значит. В течение многих десятилетий в среде простых людей зрела ненависть к церковным лидерам, которые владели огромными поместьями и жестоко угнетали и разоряли своих зависимых крестьян. Недовольство сеньорами постепенно перерастало в организованное восстание. Было совершенно ясно, что члены движения башмаков, тайные повстанцы, увидели в Мартине Лютере своего вождя. Кардинал из Рима может думать что угодно, но немецкие епископы отлично знали, что в случае ареста Лютера может вспыхнуть крестьянское восстание.
Из своего убежища в Виттенберге Мартин послал курфюрсту Саксонскому письмо, в котором выразил свое желание уехать, если тот позволит, во Францию или Швейцарию. Совет Аугсбурга постановил, что герцог должен выслать непокорного монаха в ссылку, поэтому Мартин не хотел подвергать опасности своего великодушного покровителя.
Герцог Фридрих ответил, что не советует Мартину уезжать и более того, не позволяет ему делать этого. Если император хочет, он может сам приехать и схватить его, но это будет означать начало войны.
К удивлению Мартина, некоторые известные немецкие рыцари написали ему письма, предлагая свою помощь на случай нападения. При необходимости обещал помочь Ульрих фон Гуттен; Франц фон Зикенген обещал в своем письме по первому же требованию выставить в любое время сотню рыцарей.
Мартин озабочено качал головой. Он хотел продолжать работу в университете, иметь время для проповеди в городской церкви, а получалось так, что против своей воли он превращался в нового немецкого лидера. Рыцари и простые люди считали его своим вождем, выступающим, как и они, против непомерных притязаний папы и его представителей — кардиналов и епископов. Многие монахи и священники также начали воспринимать его деятельность как борьбу с ложными идеями в религии. В своем университетском кабинете Мартин начал писать две или три важные книги, в которых старался объяснить свои взгляды. Он разоблачал злоупотребления в церкви не только в своих проповедях, но также боролся с ними своими книгами.
