Один пролет за другим мы поднимались все выше. Миновали шесть горизонтов и наконец поднялись под самые макушки эйнских деревьев. Так высоко мне еще не доводилось бывать в Предместье. Отсюда за мутной пеленой дождя, должно быть, открывался хороший вид на Предрождённую рощу.
Оставили лошадей в стойле у взвоза и дальше шли пешком. Пройдя несколько улочек и одну площадь с помостом для артистов, оказались на птичьем рынке. Все лавки здесь были уставлены клетками, ящиками, свертками, из которых торчали клювы разных форм – острые, раскосые, волнистые, загнутые длинной дугой. Шелест дождя, птичьи крики и пересвисты, смех и разговоры людей перемешивались в единый торговый гомон. Под ногами в лужах плавали перья и крошки от корма.
Несмотря на ливень, покупателей было много. Их отчасти спасал тканый навес, то надувавшийся глубоким парусом, то опадавший на головы людей.
От торговых рядов Диндар провел меня к одноэтажному, вытянутому вширь зданию. С торцов он упирался в стволы двух исполинских деревьев.
Зашли внутрь.
Это был склад. Лабиринт из этажерок с птичьими клетками. С потолка свисали неказистые литые люстры на десяток свечей каждая, кое-где стояли тумбы наподобие рукомойников, в остальном обстановка была самая простая: просмоленные, ничем не укрытые полы, стены и потолки. Два не самых привлекательных гобелена с изображением птичьей ловли и несколько запыленных чучел, расставленных по углам.
Возле дальней стены за столом сидел старик. Он мог показаться заурядным писарем, назначенным сюда вести учет проданных и вновь поступивших птиц, если б не богатые лицевые сигвы. Приглядевшись, я понял, что весь его жилет, а возможно, и брюки расшиты разноцветными перьями. Каждое перышко зажиточно украшала оборка из мелких бисерин. К вороту на кружевную тесьму были приделаны золотистые маховые перья красногрудого горлопана. Одно такое перо стоило не меньше десяти золотых.
Это был Птеард.
Он, безусловно, слышал, как мы вошли, но не отвлекался от бумаг. Перекладывал их, что-то в них записывал, подчеркивал. Изредка побрякивал счетными палочками. Пришлось ждать. Диндар покорно стоял рядом. Ни словом, ни жестом не уточнил, для чего мы тут собрались. Положение становилось глупым. Подумав, что на старика обрушилась не требующая отлагательств волокита, я отошел к этажеркам. Хотел рассмотреть хранившихся там птиц.
– Дин, – Птеард вдруг подал голос, – подожди снаружи.
Диндар кивнул. Прошел к дверям. Открыл их, на мгновение усилив шум дождя, и торопливо прикрыл. Тишина вернулась и вновь была беспечной, безразличной, будто я пришел сюда докучным просителем, а не желанным гостем.
