Что это тот же самый вечер, который был вчера. Позавчера. Ещё раньше. Что все часы в мире остановились, что земля тоже остановилась. Что они просто плавают в пространстве без времени и без особенной цели. Как жуки со склеенными лапами и оторванными крыльями.
Меняются только комнаты. Вчера была кухня, сегодня — спальня на втором этаже.
Сегодня беспокойная ночь, то и дело с улицы слышны хрипы и шарканье ног.
Дэрил снова затачивает стрелы — это успокаивает. Карл молча сидит, привалившись спиной к кровати, и листает какой-то журнал. Входная дверь загорожена книжным шкафом. Окна первого этажа наглухо забиты. У его ног открытая пачка просроченных «Принтглз». Где он находит это дерьмо?
Не смотреть на Карла просто. Так же, как и привыкнуть к его молчанию. Которое он нарушает сам.
— Спасибо.
Дэрил вопросительно мычит, не поднимая взгляда. Он знает. Он догадывается. Но не обязательно смотреть. Карл ведёт себя странно в последнее время. К нездоровому желанию превратиться в фарш из мяса и костей примешалось кое-что ещё. Хрен пойми, что это.
А Дэрил… он просто не хочет, чтобы кто-то сдох. Он не разбирается в подростковых заморочках.
— За то, что, — Карл переворачивает страницу, — помог в лесу.
Вот как.
Кажется, он тоже не поднимает голову.
Дэрил протягивает короткое «угу». Нож стачивает зазубрину. В спальне пахнет свежим деревом — это новые стрелы.
— Они могли убить меня.
Ну надо же. А разве не этого ты добивался?
Дэрил молча проводит по стреле подушечками пальцев и слегка хмурится, чувствуя неровность у самого оперения. Плохое место.
Честно говоря, он уже давно чувствует себя каким-то нездоровым энтузиастом с нездоровой идеей фикс — спасти своего лучшего друга от самоубийства. Только вот не было никогда друзей.
Был Мерл. Когда-то там. Давно.
И был Рик.
Это другое.
— Я не ребёнок.
Да твою же мать.
— Нет, ты ребёнок, — цедит Дэрил, и это всё, что он говорит. — Ты сам убеждаешь себя в этом.
Он поднимает голову и смотрит на Карла из-под упавших на лоб волос.
Всё тело в синяках, скулы расцарапаны, под носом — потёк крови. Плохо умыл лицо. Волосы отросли. Дэрил смотрит на эти волосы и морщит лоб. Руки, стискивающие страницы журнала, замерли. Карл не поднимает глаза, он словно разговаривает с постером на развороте, и, честно говоря, для него это огромный шаг — поблагодарить. Потому что он молчал большую часть дня. Потому что он всё ещё зол. Он будет зол ещё долго, двенадцать часов — слишком мало для него, чтобы сожрать свою неправоту, признать правоту Дэрила и ответить на неё — «спасибо». Для него даже недели было бы мало. И Дэрил догадывается, что это снова то самое в Карле.
