Ребята учли мой опыт школьного комсомольского вожака и избрали секретарём комсомольской организации курса. Я понимал, что пробелы в образовании из-за нехватки школьных педагогов в годы войны могут сказаться на успеваемости, так что занимался очень много, упорно и сталинским стипендиатом стал не «за красивые глаза», а за отличные знания.
Наверное, сам того не ведая, огромную услугу в подходе к учёбе и жизни оказал мне доцент кафедры физической геологии А.К. Серебряков. Я был уверен, что ответил на все вопросы экзаменационного билета. А он вдруг спрашивает: «Обручева вы читали?». «Читал, - говорю, - то, что рекомендовано программой». А он сурово замечает: «Советую вам прочитать всё, что написал этот учёный.
Я совершенно растерялся: значит, «срезался». Вышел подавленный. Сокурсники у дверей выхватили зачётку, поздравляют. Глянул и глазам не поверил, стоит оценка «отлично». Тогда-то я понял приём и совет Александра Кузьмича: чтобы стать специалистом высокого класса, нельзя ограничиваться чтением «от и до», нужно изучить предмет досконально. Да и самому не мешает внести новое, своё. Это стало для меня правилом навсегда.
На третьем курсе я уже был председателем студенческого профсоюзного комитета и членом Ставропольского горкома ВЛКСМ. С этого времени и началось моё знакомство с М.С. Горбачёвым, в ту пору Мишей, энергичным, находчивым, умеющим показать себя молодым человеком с университетским значком.
Родился он в селе Привольном Ставропольского края. Обе семейные ветви Горбачёва были местные, ставропольские. Благополучно пережив голод и коллективизацию, они вряд ли чем-то выделялись из общей массы обычных крестьянских семей, правда, дед Горбачёва по материнской линии, Пантелей Ефимович Гопкало, был среди активистов, принимавших участие в раскулачивании, стал председателем колхоза, впоследствии пошёл на повышение в районное заготовительное управление. Пантелея Ефимовича арестовали в 1937 году, как тогда водилось, по навету. Он просидел в тюрьме 14 месяцев, после чего был выпущен, восстановлен в партии, в должности председателя колхоза.
Дед по отцу, Андрей Моисеевич Горбачёв, был, не в пример деду Пантелею, угрюмым, вспыльчивым, хотя волевым и сильным человеком, так и не признавшим советскую власть. Его сослали на несколько лет в Сибирь на лесоповал. О нём Михаил Сергеевич не любил рассказывать, как-то всегда чувствовалось, что семья матери ему была ближе, да и сама мать Мария Пантелеевна, простая добрая женщина, с которой у меня до конца её дней сохранились тёплые отношения, рассказывала: «Я, Витенька, иногда смотрю на моего Михаила, ну вылитый дед, Пантелей Ефимович. А как говорить начнёт, то и вовсе - одни жесты, выражения».
