Этот план очень напоминал нацистский «Drang nach Osten», и сроками проведения, и методами военных действий. После победы, в которой никто не сомневался, оставалось много неясных вопросов: что делать с захваченными территориями с почти истреблённым населением, Папа рассчитывал, что они перейдут в юрисдикцию Ватикана и станут основой будущего Святого Государства и надеялся на поддержку американского президента. Как воевать с Ираном, который, скорей всего, не простит бесчинств, учинённых с единоверцами? Вопросов, которые оставались без ответов, хватало, но сама суть военной компании была блистательна: дерзким, жестоким блиц-кригом показать азиатам, кто в доме хозяин.
Мирослав Янковский был среди тех, кто высаживался в сирийском порту Тартус. Населения в городке почти не осталось, после объявления Папой крестового похода длинные колонны беженцев потянулись в сторону Ливана и Иордании. Отдельные жители боязливо пробегали по улицам, стараясь не попадать на глаза крестоносцам. Слух о том, что воины Христовы получили приказ «пленных не брать, оказавших сопротивление уничтожать на месте» покатился по средиземноморскому побережью. Этот слух был сущей правдой, пропаганда настраивала легионеров перещеголять жестокостью фанатиков Исламского Государства[2].
Пока 22-ой польский легион выгружался на набережной, Мирослав расположился в кофейне под тенью больших акаций. Здесь ещё дышала прежняя довоенная жизнь, на стеллажах над барной стойкой стояли банки с кофе и чаем, множество разного размера кофейников из меди. Мирослав из любопытства порыскал под стойкой, бутылок со спиртным нигде не было. «Они же не пьют, — подумал он. — Гашиш курят в кальяне». Кальяны были свалены в кучу в углу кофейни. Он сварил в турке душистый кофе и с удовольствием затянулся сигаретой с марихуаной, второй привилегией капральского состава. Из Тартуса предстоял рывок на Эр-Ракку — столицу непризнанного Халифата.
— Логика азиатов понятна, — объяснял ротный Бартош, когда легион плыл из Неаполя на шикарном круизном лайнере, зафрахтованным церковью. — Генерального сражения не давать, заманивать вглубь своей территории, измотать в мелких стычках, в надежде, что мы скоро выдохнемся в этой жаре и в этой пыли. Они так всю свою историю воюют. Жаль, что не будет поддержки с воздуха.
— А ооновская авиация? — спросил капрал Яцек.
— На этих можно не рассчитывать, — отмахнулся ротный. — Насколько мне известно, они такую тягомотину затеяли: каждый случай поддержки крестоносцев рассматривается отдельно, согласуется на уровне генштабов. Пока письмами будут обмениваться, передохнем все. Поэтому, парни, приказ простой для вас и ваших вояк: любое двигающееся существо это цель, а не человек. Мы на той войне, где разницы между гражданским и военным нет никакой, боеприпасов у нас, слава яйцам, достаточно.
