— «Траву». Хочешь? — Макс нежно улыбнулся. — Только сначала объясни им, что ничего хорошего в ближайшее время не произойдёт. Так ведь?
— Да, — кивнула я, с тоской понимая, что уже привыкла к состоянию тошнотворной слабости и к стуку в висках.
— Я знаю, в чём проблема. В том, что все живут грубо и неправильно, и вот где у меня сидит эта ваша видимость жизни.
— Проблема в том, что ты куришь марихуану в пяти метрах от капитана милиции.
— Не-е-ет! — он наклонился и его волосы коснулись моих. — Проблема в том, что тебе страшно, но ты не уходишь… И ты не уходишь не потому, что хочешь кому-то помочь… А потому, что ты — овца… Ты стереосистема с двумя ногами… Тобой управляет любой, кто захочет это сделать. Тебе велели поехать, и ты поехала… Ну! Говори, что сейчас будет!
— Макс!
Капитан Ковальчук вдруг повёл носом по воздуху и с ужасом в бесцветных глазах обернулся в нашу сторону.
— Макс! Он тебя унюхал!
— И хрен с ним… Ну!
— Господи, да чего ты от меня хочешь!
Капитан Ковальчук вдруг сорвался с места и бросился к подъезду. Он успел скрыться за дверью и, видимо, промчаться по лестнице на пару этажей вверх… Как вдруг раздался взрыв. И из окон третьего этажа с весёлым звоном полетели стёкла, а огонь на мгновение перекрыл небо и землю!
Удар раскалённого воздуха! Мелькнули стены… Меня припечатало к дороге так, что брызнул асфальт! Сверху посыпались осколки и кирпичная крошка. Макс прикрыл меня рукой и шептал что-то о любви… Рука его дрожала, но давила с дикой силой. А всё вокруг сыпалось и падало. И каждую секунду я ждала удар по голове чем-нибудь тяжёлым и острым. Макс как будто услышал, поменял положение руки — прикрыт ладонью мой затылок. И гладил.
Прошло время, прежде чем я решила, хочу я встать или хочу умереть прямо здесь…
Я встала — как киногерой, без лишних эмоций и на фоне бушующего пламени. Встала и пошла к подъезду. Бегали какие-то люди, фотограф Метрин сидел у стены дома на противоположной стороне улицы и сжимал голову руками. По пальцам его струились кровавые ручейки. Орали дурными голосами автомобильные сигнализации в ближайших дворах. В моей стереосистеме то справа, то слева раздавались мелкие взрывчики (мало ли что могло взрываться по горячим следам в подъезде и в голове?), а сама стереосистема была повреждена, поскольку во рту я ощущала ни с чем несравнимый привкус крови. Кто этой стереосистемой — мной — управлял, мне было неизвестно. И мне было всё равно. Пусто. Пусто. Пусто.
