Старушка открыла дверь и засветилась уже с порога.
— Наташенька, вы не поверите, но вы выглядите совершенно умиротворённым и уверенным в себе человеком. Вчера ещё вы были комком нервов, а сегодня на вас приятно посмотреть! Я говорила вам, что Иван Иванович — замечательный специалист? Как он там? Рассказывайте же, мне не терпится узнать…
Я устало сбросила ботинки. Чапа прикоснулся носом к моим носкам, поелозил по пятке и медленно набрал воздух в грудь. Не потому, что хотел наполнить себя волшебным запахом моих уставших ног (кстати, мои ноги никогда не пахнут). Чапа собирался ругаться.
— Молчи! — строго сказала я ему и постаралась предостеречь взглядом от необдуманных голосовых упражнений. Чапа немедленно согласился — почему он вдруг стал таким сговорчивым?
Юлия Марковна всё ещё стояла рядом и вопросительно улыбалась.
— Я всё расскажу, Юлия Марковна, только отдохну немного. Устала что-то…
— Это и понятно! — старушка немедленно застучала чайниками на кухне. — Я вспоминаю, как была беременна Лёвушкой… Ох, лучше не вспоминать! Каждые полчаса я нуждалась в получасовом отдыхе. А видели бы вы, в каком количестве я поглощала сало!..
Я упала лицом в подушку. Сверху упал Чапа, завращал коготками в волосах, защекотал холодным носом ухо. Я и не заметила, как мы успели подружиться. Интересно, а собаки боятся смерти? Я — уже нет. Смерть стала такой конвейерной, такой ненастоящей, что потеряла главный свой козырь — неизбежность. Обострилось ощущение страха перед отдельным персонажем — человеком ли, тварью дрожащей, группой ли товарищей-психов… Можно попасть к ним в руки, и тогда — всё. Мне стало страшно от мысли, чтобы подумать о мучениях убиенных «Лучших»… Но, с другой стороны, можно ведь и не попасть к ним в руки… А другие варианты смерти — от пневмонии, например, или от солнечного удара — они для меня уже не существовали. Других смертей не было, их раздавал мой экзотический маниакальный враг.
меня, Чапа, сказал голос. Как оказалось позже, мой. Перестала на время контролировать голову — и вот, пожалуйста, вынырнул Фрейд, помноженный на одинокую беременность и недоласканность… Хорошо, что я не попросила Чапу признаться мне в любви…
Чапа с диким воплем бросился ко мне и развернул шершавый язык. Он облизывал меня с таким восторгом и скоростью, что стало страшно — вдруг войдёт Юлия
