Но как она может маневрировать? Как? Я чувствую эти убийства! Я!
Ты, ты, только не возгордись… Она может запросто договориться с ментами и вместе с ними выезжать на место преступления, может нанять десяток наркотов, которые всегда в курсе, где и что происходит в ужасном бандитском мире. Ты оказала ей неоценимую услугу — создала сенсацию. Будь уверена, она на холостом ходу ещё достаточно проедет… Более того — учитывая суммы, рейтинги, тиражи, её фанатичную тягу к деньгам и славе, её связи и голову, я могу предположить… Хотя зачем раньше времени обвинять несчастную, психически нестабильную женщину во всех смертных грехах? Поживём — увидим… Но я не намерен отказываться от денег, которые заработал честным участием и тратой собственного здоровья. Мне квартиру купить надо, новые джинсы, постричься… Я Инге Васильевне не позволю паразитировать на наших талантах… Я не очень представляю, как мы будем с ней бороться, но бороться будем, я сказал!
Лёва? Как ты себя чувствуешь?
Откуда ты звонишь?
Я ездила к другу твоего детства Ивану Ивановичу Яковлеву. За консультацией.
Великолепно… Ты вернёшься домой или… Или поедешь куда-нибудь?
Мне нужно заехать в редакцию.
Зачем?
Как «зачем»? Я давно не была там! Слушай! Тебе не интересно знать, как себя чувствует Иван Иванович Яковлев?
Думаю, ему так же плохо… Наташа, послушай, я устал. Я не могу больше с тобой разговаривать… Прощай.
Ну? — Макс отделился от сырой стены. — Что сказал?
Говорит, что болен, не может разговаривать, о своём друге ничего не знает и не очень им интересуется…
Скорее всего, так и есть. Интересно, врач какой-нибудь к нему приходил или нет?
Хочешь? — Макс протянул надкушенную сосиску.
