.
В этом же документе содержатся и другие не двусмысленные заявления: «Оказывая Советам минимальную военную помощь, мы при этом создаем им политические трудности. АК должна делать упор на стремление народа к независимости. Это вынуждает Советы подавлять нашу волю силой и создает им внутренние трудности… Должно будет произойти явное насилие, что может вызвать протест дружественных нам союзников»[68].
Двумя днями ранее (12 июля 1944 г.) командующий АК издал приказ, из которого следовало, что так или иначе в ходе легализации АК вооруженная конфронтация с Советской Армией неизбежна: «…борьба с Советами является нежелательной необходимостью, и это как в отношении регулярных советских частей, так и партизанских отрядов, а также коммунистических бригад (ППР и АЛ)»[69]. Одновременно проправительственная польская пресса в многочисленных публикациях призывала Англию и США превратить «войну антигитлеровскую в войну антисоветскую».
В то же время командование АК вполне осознавало авантюрность своих действий. Генерал Коморовский заявлял: «Мы должны быть готовы оказать сопротивление советским войскам, входящим в Польшу. Мы не рассчитываем на военный успех, смысл вооруженного отпора России лежит почти исключительно в сфере политики, его следует оценивать как вооруженную демонстрацию»[70].
Такая позиция польского руководства по существу представляла собой возврат к правительственным распоряжениям 1941 г., предусматривавшим в случае отказа СССР признать границу, установленную Рижским договором 1921 г., считать пересечение ее советскими войсками нарушением польского суверенитета. Действующие инструкции были лишь скорректированы в соответствии с требованиями реально складывающейся ситуации. С одной стороны, не отрицалось взаимодействие с «Советами», ограниченное необходимым минимумом, с другой — констатировалось, как некий желательный и неизбежный фактор, провоцирование применения «коммунистами» силы как результат этих контактов. Такое причудливое сочетание двусмысленности и определенности характерно для многих аковских директив этого периода. В них четко прослеживается стремление польского руководства с помощью витиеватых, дипломатических формулировок сохранить имидж миротворцев и переложить все бремя ответственности за будущую кровь как на «Советы», так и на своих полевых командиров.
К примеру, категорически запрещалось сотрудничество с Войском Польским («армией Берлинга»), рекомендовалось избегать столкновений с частями Советской Армии, и в то же время предписывалось оказывать сопротивление при попытках разоружить отряды АК и в случае проведения репрессий против польского населения. Причем в качестве «репрессивных актов» рассматривалось привлечение местных жителей к восстановительным работам, мобилизация в Советскую Армию и Войско Польское и т. д.
