– Боюсь, это непоправимо, – произнесла я, с трудом сдерживая слезы. Мне было до боли обидно слушать о том, что мать выбрала карьеру, а не ребенка. Но я старалась держать лицо. Принцессы не плачут на людях. – Спасибо, что поведали историю моего появления. И я бы хотела поблагодарить вас за амулет. Только откуда вы знали, что он мне пригодится?
– У меня есть небольшой дар ясновидения, – отмахнулась она, словно это ничего не значило. – Я не могла дать своей дочери погибнуть. У тебя впереди великое будущее, но рассказать о нем я не могу. Кессиди, я понимаю, ты злишься, но постарайся простить меня. Ведь однажды ты можешь оказаться на моем месте.
– Вряд ли. Я не предам собственное дитя.
– Не зарекайся, – усмехнулась она. – Ты просто не знаешь, что говоришь. Пока ты росла тут, я сделала карьеру, мне принадлежат несколько научных открытий. Меня прославляют во всем мире. Разве это плохо?
– Для вас нет, – пожала плечами. – Для меня? Мне все равно. Я благодарна вам за то, что подарили мне жизнь, но думаю, нам больше не о чем разговаривать, – после этих слов я стала подниматься.
– Я умираю, – произнесла она, заставив меня вернуться в прежнее положение. – К сожалению, не все мои эксперименты были законными и правильными. Я увеличила свою силу в десятки раз, но сократила годы жизни. Мне осталось от силы несколько месяцев.
– Сожалею. И что вы хотите от меня?
– Твоего прощения, – ответила она, но голос звучал слишком прохладно. Да и глаза были скорее злыми, чем печальными.
– Мне не за что вас прощать.
– Тогда прими меня такой, какая я есть. Я все же твоя мать, – напомнила она, невольно заставив меня поморщиться. – Я хочу передать тебе ту силу, что успела накопить. Ты станешь одной из сильнейших. Будешь властвовать над всеми.
– Меня это не интересует, – перебила ее и вздрогнула от неожиданности. В глазах матери на мгновение промелькнула тьма.
– Неужели? Ты ведь не понимаешь, каково это – управлять всеми, словно марионетками, – мечтательно произнесла она, глядя на меня. Стало как-то не по себе. Невольно возникла мысль, а все ли у нее в порядке с головой. – Кессиди, я понимаю, что тебе нужно подумать, поэтому даю пять дней на размышление. Ты не маленькая девочка и должна понять мотивы моих поступков. Надеюсь, ты примешь правильное решение.
Она грациозно поднялась и удалилась, оставив меня в растерянных чувствах. На душе было противно. Смахнув слезу, которая катилась по щеке, сжала руки в кулаки и пошла в оранжерею. Было у меня там одно место, куда я приходила, когда становилось совсем плохо. В отличие от других наша оранжерея находилась на третьем этаже дворца в отдельном крыле и имела стеклянную крышу. К ней был пристроен балкон, на котором стояли три лавочки. И одна из них располагалась среди лиан, переплетающихся между собой. Устроившись на ней, можно было смотреть в небо, оставаясь наедине со своими мыслями. Я приходила сюда крайне редко, когда сил совсем не оставалось. И сейчас именно такой случай.
