И снова у меня появилось сильное желание увидеть, как одна из лампочек повернется и врежется прямо ему в лоб.
Он все еще осматривал низ моих юбок, пытаясь понять, о какой несуществующий предмет я могла споткнуться.
– О, – понял он, – вы наступили на подол юбки? Вы позволите?
Грейлинг сделал шаг, собираясь наклониться и помочь мне освободить непокорный каблук. Однако он тут же остановился и выпрямился, будто осознав, насколько неловко будет себя чувствовать, если дотронется до подола и, возможно, увидит мои лодыжки или, того хуже, мои ноги.
На этот раз покраснел он.
– Я вполне способна сделать это сама, – отрезала я, пытаясь скрыть свое унижение.
Я наклонилась, чтобы вытащить каблук, стараясь не показать ничего большего, чем едва мелькнувшую часть лодыжки.
Туфлю наконец удалось освободить, и обрывок тонкого кринолина упал на пол. Тогда я снова взяла своего кавалера за шерстяной рукав.
Раньше мне никогда не приходилось танцевать с молодым человеком. Вальс с «уверенным и любезным инструктором по танцам» под скрип механических шагов не имел ничего общего с вальсом с высоким, высокомерным, рыжеволосым шотландцем с веснушками.
Под обрезанными митенками мои ладони стали влажными, а пальцы превратились в лед. Когда Грейлинг привел меня в танцевальный зал и развернул лицом к себе, я почувствовала трепетание бабочек в животе. Его движения были осторожны и неторопливы, будто он либо так же, как и я, не был в себе уверен, либо, что скорее, просто ждал, что я снова споткнусь.
Грейлинг аккуратно положил правую руку мне на талию и взял мои пальцы в левую ладонь. Несмотря на белую перчатку, его рука была теплой. Эта вынужденная близость подтвердила, что он не только выше меня на голову, но и обладает настолько широкими плечами, что я едва могла за ними что-то разглядеть. Грейлинг был крепким мужчиной. Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить свой пульс. От него приятно пахло немецким кедром, лимоном и средиземноморским сандаловым деревом. И все эти запахи подчеркивались ароматом… механической смазки? Конечно. От его пароцикла.
Моя левая рука легла на его плечо. Кончики пальцев ощутили мягкость шерстяной ткани, а под ней – движение мышц. Когда он вошел в ритм вальса, между нами закружились и зашелестели мои юбки. Однако это больше напомнило ковыляние, чем уверенный танец, и второй шаг был таким же резким, как и первый.
– Мисс Холмс, – прошептал он чуть выше моего виска, – если вы позволите мне вести, мы, возможно, будем вальсировать немного изящней.
