– Ну, близко, и что?
– Али канал задумал прорыть, царь-батюшка? – сообразил Романов.
– Можно и канал, Иван Никитич, но главное – засеку поставить.
– Засеку?
– Ну сам посмотри – через реки летом не переправишься, больно широки. А если тут перегородить, то ни ногайцам, ни еще кому озоровать тут не получится.
– А земля там обильная… – задумчиво пробормотал боярин, – не чета нашей! Только лесами те места не богаты.
– Будет канал – будет и земля для вала.
Едва рассветет, в пробуждающемся городе начинается суета. Заспанные сторожа убирают рогатки, и по освобожденным от них улицам начинают сновать по своим делам москвичи. Одни торопятся на рынок, чтобы успеть купить свежих продуктов к своему столу, иные в церковь, третьи в мастерские, а прочие и вовсе неведомо по каким делам пробудились ни свет ни заря. В отличие от последних, Первушка Анциферов точно знал, куда идет, ибо поспешал на службу. Родителей своих, умерших во время голода, он почти не помнил. Иной родни у него не было, и пропал бы совсем мальчонка, если бы не подобрал отец Мелентий и не определил в монастырь. Отец келарь, правда, не больно-то обрадовался новому рту, но возражать отчего-то не посмел. Там парень вырос, обучился грамоте и даже немного писанию икон, однако для последнего дела оказался непригоден, ибо был строптив и к канону не привержен. Впрочем, нет худа без добра. Нашелся и у Первушки талант. Отрок оказался ловок писать вязью[34] и уставом, и его приставили к оформлению рукописных книг.
Так бы и провел парень всю жизнь схимником в монастыре, кабы не стали собирать ополчение. Защемило отчего-то сердце у послушника, и припомнил он, хоть и смутно, как надевал сброю отец, собираясь на службу. Как, провожая, крестила его мать. В общем, на вечерне отрока еще видели, а заутреню служили уже без него. Ни оружия, ни коня у него, конечно, не было, да и годами он был невелик, так что в рать его не взяли. Прибился парень к посохе, вместе со всеми ладил острожки, копал и носил землю, помогал поднимать на валы пушки. Острожек, который они построили и обороняли, командовали мало кому ведомые в ту пору князь из неметчины Иван Мекленбургский да стрелецкий сотник Анисим Пушкарев. Именно на них пришелся главный ляшский удар, и неведомо как они все живы остались. Но бог миловал – отстояли Москву. Когда же отбились, взялись по военному обычаю собирать добычу с валявшихся вокруг вражеских трупов да делить ее, тут и выяснилось, что Первак грамотен. Получилось это случайно: среди добычи оказалась неказистая медная вапница
