– А все-таки, Хайнц, мы твои заграждения развалили и, не останови нас государь, порубили бы в песи! – горделиво заявил Вельяминов командиру оборонявшихся.
– Прости, Никита Иванович, – не согласился с ним Гротте, – но будь наши ружья заряжены свинцом, а не паклей, вы бы до рогаток даже не дошли.
– Чего бы это? – нахмурился окольничий.
– Ладно-ладно, – прервал я спорщиков, – вы еще подеритесь, горячие финские парни!
– Зачем драться, мой кайзер, – флегматично отозвался немец, – все и так ясно.
– Что тебе ясно? – окрысился Вельяминов.
– А ты что скажешь, Анисим? – спросил я у стрелецкого полуголовы, не обращая внимания на спорщиков.
– Ежели ляхи попрут на нас так же, как Никита Иванович давеча, – спокойно отвечал умевший зрить в корень Пушкарев, – побьем супостата!
– Клюге?
Командовавший новоприборным полком наемник лишь развел руками:
– Ваши солдаты еще неопытны, но уже знают свое дело, ваше величество; а в обороне, под прикрытием артиллерии, они будут непобедимы.
– Понятно, а что по действиям конницы скажете, господа стратеги?
– Рейтары действовали неплохо, – отвечал, поразмыслив, Гротте, – на рогатки не налетели, караколировали весьма изрядно. Будь на нашем месте гайдуки или казаки, наши бы их смяли.
– Федькины драгуны умно подошли, – поддакнул Анисим, – не на нас, а на новобранцев. Ну и рогатки разобрали. Молодцы, чего там!
– А почему это на вас – не умно? – удивился Клюге. – Пикинеры лучше стрельцов!
– Это смотря когда, – охотно пояснил стрелец, – ваши-то с жердями стояли без наконечников, а мои с бердышами. Начнись драка – куда больше побитых было бы!
– Кстати, жертв много? – встрепенулся я.
– У других не знаю, а у меня нет! – заявил Пушкарев. – Пара стрельцов порохом морды опалили, оттого что на полку сыпали без ума, а так ничего – бог миловал.
– Покалеченных нет, – отрапортовал Клюге, – два десятка пикинеров помяты в драке с драгунами, но доспехи защитили!
– У тебя как? – обернулся я к Вельяминову.
– Слава богу, благополучно, – отмахнулся тот, – несколько лошадей охромело, да когда с пушек палить начали, кое-кто наземь сверзился.
– Хоть не сильно зашиблись-то?
– Да не знаю, а только если в седлах не держатся, так и не жалко! Чай, не гультяи поверстаны, как у Федьки.
– А у него как?
– Так вот он, пусть сам и доложит.
Услышав, что разговор про него, Панин вышел вперед и, сняв шапку, поклонился.
– Два десятка побитых, государь. У кого ребра сломаны, у кого руки-ноги, а иным по голове пришлось. Однако до смерти никого не убили.
