— Это уж точно, — мрачно согласился доктор Кингстон.
Рэчел наклонилась над столом, ставя свою пустую чашку.
— Я уже сказала ему, что поеду, — сообщила она тихо.
— Что?!
— Вы же сами велели мне не волновать его. Он увидел, что я колеблюсь, и стал сердиться. Так что мне пришлось согласиться. Он хочет, чтобы Марк вернулся домой. Это очень важно для него — положить конец этой глупой ссоре. Марк не откажется вернуться, когда узнает, какова ситуация.
— Но почему именно ты должна сообщить ему об этом? — возмутился он. — Этот тип, Форсит, который видел Марка в Боготе… Не может ли он что-нибудь организовать, чтобы мальчишку нашли?
Рэчел вздохнула:
— Но разве вы не понимаете, что таким образом мы вовлечем в это дело посторонних. А это — глубоко семейное дело. Дедушка такого не потерпит. Вы единственный не член семьи, который знает о том, что произошло. Но ведь вы — мой крестный, и я думаю, это включает вас тоже в круг семьи. Ничего страшного в этой поездке и нет, честное слово. Все уже организовано. Мне остается только вылететь на следующей неделе в Боготу, найти там семью Аврилес и убедить Марка вернуться домой — то есть, если он хочет увидеть дедушку живым. — Она потихоньку сглотнула. — Я сомневаюсь, что пробуду в этой стране больше сорока восьми часов.
Доктор Кингстон рассеянно кивнул, пальцы его играли колпачком от ручки. Потом он осторожно спросил:
— Дитя мое, что ты хочешь доказать этим?
Он увидел, как кровь медленно прилила к ее щекам.
— Это несправедливо!
— Но это правда, Рэчел. Так что же?
Она поднялась со стула, подошла к окну, отодвинула штору и заглянула в темноту за стеклом. Наконец она сказала:
— А знаете, снег пошел совсем густо. — Потом, почти не переменив тона, добавила: — Разве вы не понимаете, дядя Эндрю, он попросил меня сделать это для него. В первый раз за всю мою жизнь он о чем-то попросил меня. Он всегда мне только давал. Вы же знаете, так было постоянно со времени смерти мамы с папой. Он всегда совершенно ясно показывал, что ничего не ждет от меня взамен и ничего не хочет от меня потому, что я девушка.
— Он всегда гордился тобой. А теперь ты становишься все более известной актрисой. Это должно радовать его.
Она криво улыбнулась и отпустила занавеску, позволив ей упасть на место.
— Дедушка всегда считал, что для женщины существует только два места, и театр не является одним из них. Он всегда смотрел на мою карьеру, как на забавный каприз, от которого я избавлюсь, когда, наконец, сделаю правильный выбор, выйду замуж и буду рожать наследников — естественно, мальчиков.
