Потоптавшись в нерешительности, я аккуратно сложила рубашку и сунула в свою сумку. Спрошу у тети, как свести пятно, она в таких делах мастерица. И верну Вандерфилду, пусть подавится!
С чувством хорошо выполненного долга я вернула ведро на место, вымыла руки и покинула чужие комнаты. Сжала ключ, размышляя, что мне с ним теперь делать. Может, надо вернуть девушке с бантом? Но я не знаю ее имени, да и искать не хочу. Лучше отдам самому хозяину в понедельник.
А теперь – домой!
***
Мне повезло, успела на последний вагончик, катящийся от академии к ажурной ограде. Первые учебные дни в ВСА показались мне вечностью. И выйдя на порог в своей куртке и старой шапке, вдохнув вкусный студеный воздух, я с удивлением поняла, что за стенами по–прежнему поздняя осень.
Вагончик довез меня до заброшенного сквера, за которым темнели приземистые дома. Я пролетела знакомой с детства улицей и ворвалась в дверь, кoторую открывала тысячу раз.
– Тетя, дядя! Я дома! – закричала с порога.
– Тина! – ахнула тетушка, появляясь из кухоньки. - Девочка моя! Приехала! Истощала! Побледнела! Совсем-совсем плоха стала! Заморили девочку зңаниями!
– Маргарит, хватит причитать! – гулко отозвался дядя, выкатываясь в коридор на своем кресле. И тут же протянул руки, раскрывая объятия. Я бросилась в них, ощущая, как уходят все неприятности и печали. Так было всегда – здесь, за защитой этих стен и этих рук, любые беды казались мне незначительными и легкорешаемыми.
После дяди я обняла тетушку, стерла с пухлой щеки слезинки.
– Ну, зачем ты плачешь, я ведь дома! И ужасно проголодалась!
– Мы думали, что ты приедешь лишь утром, – засуетились родственники. – Суп будешь?
– Да! – завопила я.
Мне до дрожи хотелось горячего, соленого, перченого и чего угодно, что не булки и каша!
Тетя всплеснула руками и потащила меня к столу, суетясь и причитая. Заплясал желтый огонь под кастрюлькой, и уже через несколько минуту передо мной вoзникла огромная тарелка исходящего паром супа, а рядом легла краюшка ржаного хлеба, натертая солью. Тетя и дядя знали, что я детства обожала грызть именно хлебный край,и всегда оставляли мне это лакoмство. На миг вспомнился холодильный шкаф Вандерфилда, пачки дорогих сыров и окороков, южные фрукты, которым я даже не знала названия, и другие деликатесы.
Мотнула головой и с наслаждением сунула в рот первую ложку.
– Вкуснятина! – с восторгом промычала я.
– Оголодал ребенок, отощал! – снова запричитала тетя.
