Ради жены Ситта я принялся учить русский язык. Выучил его настолько, что мог понимать, когда она в минуты дружелюбия, периодически просыпавшегося в ней (мне было шестнадцать лет, ей — под сорок), рассказывала, что Волга пахнет свежевыпеченным хлебом и парным молоком. Рассказывала, что в России ничто не кончается. Только там понимаешь бесконечность мира. Леса, леса, леса, луга, луга, хлеба, хлеба, проселок — все уходит дальше и дальше в недостижимые для глаз, слуха, рук или ног пределы. Бескрайность. И люди такие же. Позднее я убедился в истинности многого, о чем она мне рассказывала. Вот только Волга не пахла ни хлебом, ни молоком.
Иногда, оставаясь один, я чувствовал, что мне необходимо выполнить какую-то неясную задачу, стоящую передо мной. По обыкновению, это случалось при пробуждении. Я читал до поздней ночи и засыпал с книгой в руках, иногда свет горел до утра, потому что Михалу мое чтение не мешало, он засыпал, когда хотел. Я просыпался внезапно, вскакивал с кровати, охваченный страхом, что не успею, не сумею быть достаточно настойчивым, достаточно убедительным; потом садился, оглядывался, смотрел, спит ли Михал или уже ушел на репетицию, вставал и только тогда осознавал, что никакой задачи передо мной не стоит. Мне нечего преодолевать. Нечего выяснять. Некуда спешить. Гоню от себя эти мысли, одеваюсь, здороваюсь с хозяевами, завтракаю, выхожу на улицу, вдыхаю кристальный финский воздух, и ко мне возвращается спокойствие. Быстро забываю момент пробуждения.
Того, что эти мгновения требовали от меня, я никогда не исполнил.
Однажды утром я услышал за окном музыку. Гляжу: незнакомая девушка играет на арфе. Бледная, плохо одетая. Я открыл окно и высунулся к ней. Она перестала играть, мы молча смотрели друг на друга. Потом она сказала по-чешски: «Я из Неханиц».
Этим было сказано все.
Детьми из Неханиц торговали. Этот городок был известен как поставщик музыкантов. Но вербовка музыкантов скорее напоминала торговлю белым товаром. Бессовестные торговцы за гроши покупали одаренных детей у родителей, а потом эксплуатировали их за границей в маленьких оркестрах или поодиночке. Их можно было встретить и в Сибири, и в Китае, и вот и в Финляндии. Юноши иногда вырывались из рук рабовладельцев, девушки чаще всего заканчивали как проститутки. Я был знаком с этой проблемой, потому что и в Старом Граде отцу предлагали за нас с братом солидную сумму, желая якобы помочь молодым музыкантам прославиться за границей. Отец пустил в ход палку, так что они чуть шею себе не сломали на нашей крутой темной лестнице.
