– Джейкоб, успокойся! Енох, заткнись! Ты ему не помогаешь.
Я показал ему средний палец.
– Да кому вообще интересно, что там у Эйба в этой пыльной яме? – сказал Енох и вызывающе рассмеялся. – Наверняка просто толстая пачка любовных писем от Эммы.
Теперь уже Эмма показала ему палец.
– …ну, или святилище с ее большущей фотографией, а вокруг свечи, свечи… – он даже в ладоши захлопал. – Какой был бы конфуз для вас двоих!
– Иди-ка сюда, я сожгу тебе брови, – предложила Эмма.
– Да забей на него, – посоветовал я.
Мы с ней сунули руки в карманы и отошли к порогу. Он нас совершенно точно достал.
– Ничего я ни от кого не прячу, – тихо сказал я ей. – Я правда не знаю код.
– Понимаю, – ответила она и тронула мою руку. – Я тут подумала… возможно, это и не цифры.
– Но это цифровая панель.
– А что, если это слово? Там на клавишах есть и цифры, и буквы.
Я вернулся к люку и посмотрел: она была права. Под цифрой на каждой клавише было по три буковки, как на кнопках телефона.
– Может, было какое-то слово, очень важное для вас обоих? – высказала догадку Эмма.
– «Э-м-м-а»? – высказал догадку Енох.
Я развернулся к нему.
– Богом клянусь, Енох…
В этот момент Бронвин оторвала его от пола и перекинула через плечо.
– Эй, а ну поставь меня обратно!
– У тебя срочный тайм-аут, – сообщила она и вынесла его вон из комнаты. Енох извивался и выкрикивал невнятные протесты, но вырваться из ее хватки не мог.
– Так вот, как я и говорила, – продолжила Эмма, – возможно, это какой-то ваш с ним общий секрет. Известный только вам двоим.
Я подумал минутку, потом встал на колени у люка. Сперва я попробовал имена – свое, Эйба, Эммы, – но ничего не вышло. Потом – просто наугад – слово «странные».
Ничего. Слишком просто.
– А ведь это может быть даже не по-английски, – сказал Миллард. – Эйб знал еще и польский.
– Может, тебе стоит поспать? Утро вечера мудренее, – сказала Эмма.
Но у меня в голове уже все завертелось. Польский. Да, он время от времени на нем говорил, в основном сам с собой. Но меня никогда ему не учил… – кроме одного слова. «Тигриску» – прозвище, которое он мне дал. Тигреныш.
Я набрал.
В замке что-то громко клацнуло.
Охренеть.
* * *
За дверью открылась уходящая во тьму лестница. Я поставил ногу на первую ступеньку.
– Ну, пожелайте мне удачи.
– Дай я пойду первой, – Эмма протянула руку, и на ладони расцвело пламя.
– Это должен быть я, – возразил я. – Если там, внизу, какая-то гадость, пусть меня съедят первым.
– Как это по-рыцарски, – вздохнул Миллард.
