Любопытны оценки масштаба Н. В. Белова как ученого и человека со стороны современного биографа:
«Знание английского, французского, немецкого, латинского, греческого, старославянского, украинского, польского, голландского и древнееврейского языков существенно определило характер его мышления, близкий скорее к классикам естествознания конца XIX века – начала XX столетия, чем к все расчленяющему и схематизирующему подходу сегодняшнего дня. Если бы он был физиком, он был бы ближе к Н. Бору, чем к Ландау. Синкретичное видение мира предопределило, с одной стороны, развитие образных представлений о нем (прекрасно видел и мыслил пространством) и, с другой стороны, гибкость и неортодоксальность мышления. До глубокой старости в семейном кругу любил декламировать гекзаметры Горация и Овидия. <…> В нем сочетались удивительные способности теоретика и практика, необыкновенное трудолюбие в сочетании с исключительной памятью и любознательностью. <…> Имя и дело Н. В. Белова будут живы, пока стоит на земле величественное здание кристаллографической науки»>[67].
Поразительно, но многие коллеги, знавшие академика Н. В. Белова на протяжении полувека, только после его смерти узнали, что он был глубоко верующим православным христианином. Воспоминаний об этом, к сожалению, чрезвычайно мало, хотя ученики Н. В. Белова помнят его интерес к соборам и храмам, его глубокое знание церковной службы. Тем более не осталось и свидетельств и размышлений самого ученого об его отношении к вере и Церкви. Вот что вспоминает об ученом его зять В. Н. Левин>[68]:
«В многочисленных очерках и воспоминаниях о Н. В. Белове практически не упоминается его отношение к церкви и религии. Однако Н. В. был глубоко верующим христианином, о чем свидетельствует его библиотека, в которой осталось много книг о христианстве, многочисленных журналов Московской Патриархии с пометками и замечаниями, а также весь его образ жизни. При любой возможности и обязательно в церковные праздники Н. В. ходил в церковь, причащался и исповедовался. Особенно он любил по праздникам, ранним утром, исчезнуть с дачи в Абрамцеве, пройтись около 3 км до станции, затем, отстояв всю службу, тем же путем возвратиться обратно на дачу. Во время многочисленных путешествий Н. В. не пропускал ни одного храма и, зная о них больше других, с видимым удовольствием просвещал окружающих».
Дореволюционное воспитание и религиозная жизнь, по всей видимости, определяли и его отношение к людям:
