Наука верующих или вера ученых: век XX | страница 40

Третий вопрос, который задает Таунс, касается свободы воли человека. Может ли человек принимать решения, которые не предусмотрены его жизненным опытом и текущими событиями? И, если так, то кто или что в человеке принимает такие решения? Таунс рассматривает версию происхождения свободы воли как возникающего или «эмерджентного» (от англ. emergence) явления. Этим термином обычно называется появление в сложной системе, состоящей из множества элементов, новых свойств, не сводимых к свойствам отдельных компонентов.

«Я не думаю, – говорит Таунс, – что механизм эмерджентности может объяснить свободу воли, поскольку свобода воли противоречит основным законам, которым должны следовать атомы. Внутри других сложных систем, существующих в природе, мы не встречаем явлений, которые противоречат природе компонентов, составляющих систему, даже если иногда мы наблюдаем непредсказуемое поведение системы. Но свобода решения и действия, которая не учитывает законов физики, управляющих каждым атомом, противоречит фундаментальной природе атомов, насколько мы ее понимаем, и потому представляется нелогичной и невозможной».

Еще один важный вопрос состоит в том, на какой ступени эволюции живых существ возникает свобода воли и, более важно, что является ее источником. Имеют ли свободу воли животные и даже одноклеточные организмы?

Четвертая проблема: что такое сознание? Как можно его определить и до какой степени оно существует в других существах, помимо человека? Таунс указывает, что ему не довелось встретить удовлетворительного определения сознания:

«Один мой друг определил для меня сознательный организм как такой, который (1) имеет определенную цель или цели, (2) ощущает мир и происходящие события и (3) действует на основании своей цели и ощущений. Это определение звучит вполне приемлемо, но тогда, чтобы показать сложность таких определений, не можем ли мы сказать, что это определение описывает мышеловку? У нее есть цель, ощущение того, что происходит, и последующее из этого действие, – все это вполне подходит мышеловке».

Лауреаты Нобелевской премии по физике 1964 года. Слева направо: А. М. Прохоров, Чарльз Таунс, Н. Г. Басов

Чарльз Хард Таунс

Обсуждая сознание, Таунс приходит к одному из важных вопросов, стоящих перед современной наукой – возможности искусственного создания жизни и интеллекта.

«Если мы понимаем некоторый процесс, кажется логичным то, что мы можем на самом деле воспроизвести его в виде механизма. Развитие компьютеров с их колоссальным числом миниатюрных компонентов делает все более и более очевидным то, что мы можем механизировать весьма сложные действия, если мы понимаем суть происходящих процессов. Но я всегда задавался вопросом, сможет ли человек в конце концов полностью понять, как работает его мозг. <…> Мы понимаем многие другие весьма сложные системы, но, может быть, для того, чтобы система A (например, наш мозг) могла понять систему B, необходимо, чтобы система A обладала большей сложностью, чем система B. Если это так, то любая система никогда не сможет понять саму себя. И, следовательно, мы в принципе не можем построить механическую модель человека и, возможно, никогда не поймем всех тонкостей, связанных с человеческим сознанием».