Он лежал, раскинув руки, в дверях, ведущих в упаковочную, кровь капала на пол из дыры в его голове. Я подошел к нему, осторожно встал на колени и пощупал пульс на горле. Пульса не было. Майк Берчет отбыл в большой упаковочный зал на небе. Я пока не находил смысла в том, что произошло. Он работал в магазине и поэтому, конечно, имел право находиться там даже ночью. Но какого черта он пытался убить какого-то незнакомца, который вошел туда? Я перешагнул через труп и вошел в упаковочную.
На деревянном столе на спине лежал Крейг Поллок. Связанные руки закинуты за голову, а веревка прибита к столу. То же самое было проделано и с его ногами. Его рубашка была задрана до подмышек, а брюки спущены до колен. В рот был забит кляп, так плотно, что губы заворачивались внутрь. Его темно-карие глаза широко открыты, длинные вьющиеся пряди волос придавали им особо беззащитный вид. Он был мертв. Его торс был покрыт кровоподтеками, на животе и мошонке — страшные ожоги от сигарет. Но ни кровоподтеки, ни ожоги не могли сами по себе послужить причиной смерти, и я подумал, что скорее всего убил его болевой шок. После всего этого я почувствовал своего рода удовольствие от того, что мой выстрел в темноте вышиб мозги у Майка Берчета.
Пройдя в торговое помещение, я позвонил в офис шерифа и доложил дежурному сержанту о случившемся. Он обещал направить обычную для таких случаев группу сразу же, как только соберет людей. Потом я возвратился в упаковочную. Среди различных предметов, подготовленных к отправке, находилось восемь бронзовых статуэток счастливого Будды. Я просмотрел все, но ни у одного из них голова не отвинчивалась. Значит, обнаруженная Эдом Сэнджером в «роллсе» попадалась не часто. Патрульная машина прибыла через пять минут, и я оставил обоих приехавших полицейских разбираться во всем. Я только сказал им, что Берчета убил я и что пуля в его голове выпущена из моего револьвера. Кажется, это не произвело на них никакого впечатления.
Сев в машину, я поехал к дому Джени Ларсен. Она почти сразу же открыла дверь на мой звонок. Застывшее выражение на ее лице чуть смягчилось, когда она увидела меня.
— А, это вы, Эл, — сказала она. — На какой-то момент мне показалось, что он передумал, и я готова была сказать ему, чтобы он убирался.
— Ничего, что я пришел? — спросил я вежливо.
— Заходите, — сказала она. — В доме полный беспорядок, да и у меня в голове тоже, но надеюсь, что это не столь важно.
