«Мы находимся в секретной военной базе за пределами Детройта», - объясняю я Марине, сохраняя свой тон нейтральным. «Ты была ранен в битве с Сетракусом Ра. Я исцелил тебя, и ты отдыхала».
«Тогда Сетракус Ра все еще жив».
«Да», - отвечаю я. «Шестая причинили ему боли, хотя. Он еще не возобновил эти атаки. У нас есть время, не так много, но достаточно, чтобы спланировать наш следующий шаг…».
«А как насчет этого?» Сосулька бьет перед лицом Пятого для акцента. Пятый вздрагивает, сосулька движется опасно близко в ответ, и он снова непреклонно замирает.
«Мы захватили Пятого в Нью-Йорке. Он наш заключенный».
«Он не похож на пленника».
«Он помогал мне кое с чем. Сейчас он возвращается в свою камеру. Верно, Пятый?»
Взгляд Пятого мелькает в мою сторону. Он с трудом усмехается и осторожно наклоняет голову, чтобы он мог кивнуть. «Да», тихо говорит он.
Марина насмехается, когда говорит. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и я вижу, что, смешавшись с яростью и смятением, которые появились, когда она увидела Пятого, она хочет мне верить.
«Пожалуйста, Марина», - говорю я. «Я знаю, что я делаю».
Медленно, но она начинает опускать сосульку. Как только она уходит от его лица, Пять бросается вокруг, ставя меня между собой и Мариной. Он смотрит на нее, со смесью страха и стыда на лице, затем суетится по коридору к Девятому и солдатам.
«Из всех ужасов войны, которые я видел, это самое худшее», – Девятый наблюдает, как голый Пятый приближается к нему. Некоторые из солдат хихикают. Я качаю головой - это именно тот комментарий, который мог бы успокоить Пятого.
К моему облегчению, Пятый расправляет плечи и не отвечает. Толпа солдат расступается перед ним, глядя и бормоча вслед. Пятый игнорирует их всех. На данный момент он, похоже, просто хочет вернуться в свою камеру по собственному желанию. Это хороший знак. Возможно, он научится выбирать свои битвы.
«Шоу закончилось, люди!» Девятый кричит, разводя толпу. Он следует за Пятым за угол, слышно его голос, когда он кричит на солдата: «Сделай свой патриотический долг и найди для этого парня штаны!»
Остаемся только я и Марина. Она тянет сосульку к себе и вытаскивает ее из воздуха, отрывает заточенный наконечник и массирует свой лоб. Она смотрит на меня со слабой улыбкой.
«Извини, что я так отреагировала... плохо. Проснувшись здесь и увидев его, я просто — я стараюсь не быть такой… такой мстительной».
«Ты отреагировала так, как я бы», - говорю я Марине. Я киваю на кусок льда на голову. «Как ты себя чувствуешь? Голова все еще беспокоит тебя?»
