Беседа Сэма и Даниэлы оборвалась, и я быстро понял, что это из-за меня. Я молчу, глядя прямо впереди, и я почти уверен, что мое выражение застряло в нейтральном положении. Они не знают, как со мной разговаривать.
«Джон, я ...» Сэм кладет руку мне на плечо, и я могу сказать, что он что-то скажет о Саре. Я знаю, что случилось с ней, и ему тоже было плохо. Они выросли вместе. Но я не хочу этот разговор прямо сейчас. Я не хочу сдаваться, пока это не закончится.
Я заставляю себя ухмыльнуться. «Они дали вам кассеты для этого видеомагнитофона?» - спрашиваю я Даниэлу, неуклюже меняя тему.
«Рестлмания III», - говорит она и делает лицо.
«Черт, да, я заберу это позже, Дэнни», - говорит Девятый, выходя из одного из многих коридоров с усмешкой.
Из всех нас Девятый выглядит наиболее отдохнувшим. Прошел всего один день с тех пор, как он и Пятый дрались по всему Нью-Йорку. Я исцелил большого головореза в Нью-Йорке, и его собственная сверхчеловеческая выносливость, по-видимому, сделала все остальное. Он поглаживает Сэма и меня на спине и присоединяется к нашей процессии по коридору. Конечно, Девятый делает вид, как будто ничего плохого не произошло, и, честно говоря, я его поддерживаю.
Когда мы проходим мимо, я смотрю в коридор, из которого пришел Девятый. Там четыре вооруженных солдата, стоящие на страже.
«Все в порядке?» - спрашиваю я Девятого.
«Да, Джонни, - отвечает Девятый. - В этом месте у них есть довольно удаленные тюремные камеры, в том числе с дополненными стенами. И с Толстяком, ограниченным подушками и привязанным к смирительной рубашке, он никуда не денется».
«Хорошо», - говорит Сэм.
Я киваю в знак согласия. Пятый - полный психопат и заслуживает того, чтобы его заперли. Но если я буду жестоко практиковаться о победе в этой войне, я не знаю, как долго мы можем позволить себе держать его в клетке.
Мы выворачиваем из-за угла, и появляется лифт. Накладные лампы, галогенные светильники громко звучат, и я замечаю, что Сэм ущипнул переносицу.
«Мужик, я скучаю по твоему пентхаусу, Девятый», - говорит Сэм. «Это было единственное укрытие, которое мы когда-либо имели с мягким освещением».
«Да, я тоже скучаю», - отвечает Девять, я слышу нотки ностальгии в его голосе.
«Это место уже дает мне серьезную мигрень. Они должны были поставить регулировку освещения вместе с видеомагнитофонами».
На наших головах слышится треск электричества, и одна из лампочек мерцает. Освещение прихожей внезапно становится намного более терпимым. Все, кроме меня, останавливаются, чтобы посмотреть.
