Он
перелагал также псалмы для пения, положив начало немецкой духовной музыке. Один
из них — «Бог — наша крепость» — стал гимном Реформации, ее «Марсельезой», как
называли этот хорал Энгельс и Гейне.
>22 Автор же гимна пытался делать
все для проведения реформации без потрясений и острых конфликтов. Его
непримиримость, фанатичность, религиозная экзальтация, доходившая до
галлюцинаций, в которых он видел и слышал дьявола, вера в приближающийся конец
мира и Страшный суд — все эти элементы средневековья сочетались с революционным
требованием права человека на самостоятельное исследование истины. Эта
парадоксальность была вполне объяснимой в людях переломной эпохи, которая
придавала «тогдашним деятелям характер трепетного беспокойства и волнения. Они
не были в полном миру ни с собою, ни с окружающим. . . Они были беспокойны,
потому что окружающий их порядок становился пошлым и нелепым, а внутренний был
потрясен. . .».
>23 Если всем выдающимся деятелям этой эпохи
свойственна противоречивость, внутренняя борьба прошлого с настоящим, то
непримиримость и компромиссность, ограниченность и боязнь радикальных
социальных изменений были свойственны консервативному большинству немецкого
бюргерства, выразителем интересов и идеологом которых был Лютер. Усиление роли
светской власти, как один из основных пунктов лютеранства, независимость ее от
папства, как космополитического института, способствовали утверждению
регионального княжеского абсолютизма, исповедовавшего ригористические правила
протестантизма. Прокламированная Лютером внутренняя религиозность не требовала
существенных изменений общественных отношений. Лютеранство идейно поддерживало
классовое порабощение феодалами крестьян и духовное порабощение верующих хри-
К оглавлению
==80
стиан: «.
. .Лютер, — писал Маркс, — победил рабство по набожности только
тем, что поставил на его место рабство по убеждению. Он разбил веру в
авторитет, восстановив авторитет веры. Он превратил попов в мирян, превратив
мирян в попов. Он освободил человека от внешней религиозности, сделав
религиозность внутренним миром человека. Он эмансипировал плоть от оков,
наложив оковы на сердце человека».>24 Логическим завершением такой
политической и идеологической линии Лютера был его переход в лагерь врагов
великого крестьянского движения 1524—1525 гг., а лютеровская реформация
выродилась в орудие княжеского сепаратизма.
Точки соприкосновения Реформации и
Возрождения были вполне закономерны на первом прогрессивном этапе лютеранства.
В дальнейшем же «Лютер отверг ренессансное решение проблемы религии и
культуры».
