— Всем приготовиться! Грести! Помоги нам Бог!
— Помоги нам Бог! — откликнулся Клозио.
— В твои руки вверяю себя, — добавил Матуретт.
И мы гребли что было сил, весла одновременно и глубоко врезались в воду.
Мы находились от берега на расстоянии не далее броска камня, когда поток подхватил лодку и снес на целые сто метров ниже. Вдруг подул бриз и начал подталкивать нас к середине реки.
— Поднять стаксель и кливер, живо!
Паруса наполнились ветром, лодка встала на дыбы, словно необъезженный конь, и понеслась как стрела. Должно быть, мы все же немного запоздали, потому что на реке внезапно стало совсем светло — взошло солнце. Справа, примерно километрах в двух, отчетливо просматривался Французский берег, где-то в километре слева — голландский, а впереди — белые гребни океанских волн.
— Господи, опоздали! — воскликнул Клозио. — Как думаешь, долго еще выбираться в открытое море?
— Не знаю.
— Глянь, какие огромные волны, так и разлетаются в пену. Может прилив уже начался?
— Да нет, быть не может… Видишь, по воде несет всякую дрянь.
— Нам не выбраться, — заметил Матуретт. — Опоздали.
— Заткни пасть и сиди, где посадили, у кливера и стакселя! И ты тоже заткнись, Клозио!
Раздались хлопки выстрелов. Это по нам начали палить из ружей Я ясно видел, откуда прогремел второй. В нас стреляли вовсе не охранники, выстрелы были с голландского берега. Я развернул главный парус, и ветер ударил в него с такой силой, что меня едва не вышвырнуло за борт. Лодка накренилась чуть ли не на сорок пять градусов. Надо удирать, и как можно быстрей, это не так трудно — нам помогает ветер.
Еще выстрелы! Потом все стихло. Теперь мы были уже ближе к Французскому берегу, потому и прекратились выстрелы. Подхваченные ветром, мы неслись со страшной скоростью. Так быстро, что проскочили середину устья, и я понял, что через несколько минут лодка врежется в песок. Я видел, как уже бегут по берегу люди. И начал как можно осторожнее менять направление, натягивая веревки паруса. Парус выпрямился, кливер повернулся сам по себе, стаксель тоже. Лодка постепенно разворачивалась. Я отпустил парус, и мы вылетели из реки, казалось, впереди ветра. Господи, пронесло! Все, конец! Через десять минут на нас уже налетела первая морская волна, пытаясь остановить, но мы перескочили через нее легко, как по маслу, и звук «шват-шват», который издавали борта и днище на реке, сменился на «тумп-тумп». Волны были высокие, но мы перескакивали через них легко и свободно, как ребенок через скакалку. «Тумп-тумп» — лодка опускалась и поднималась ровно, без всякой дрожи.
