Почему они вышли на поле в красных футболках?
К р а у з е. Это их старая довоенная форма, гер генерал.
Э б е р г а р д (сквозь зубы). За красные футболки и за аплодисменты, которыми их наградили жители Киева, вас бы следовало направить в штрафной батальон, а их — на виселицу. (Вышел.)
К р а у з е. Будь проклят тот день, когда мне пришла в голову мысль о матче! Но кто мог подумать, что они продержатся больше десяти минут?
Входит Г р е т а, высокая, красивая.
Г р е т а. Что случилось, милый?
К р а у з е. Ты-то мне и нужна. (Берет ее за руку, втаскивает в комнату.)
Г р е т а. Пауль, мне больно! Что случилось?
К р а у з е. Только что я, как мальчишка, стоял навытяжку перед Эбергардом! Он обещает мне личную беседу с Гиммлером!
Г р е т а. Пауль!
К р а у з е. Но прошу учесть: прежде чем хоть один волос упадет с моей головы, я разделаюсь с твоим мужем! Где он, старый боров?
Г р е т а. Ушел домой. Приступ печени…
К р а у з е. Его старая хитрость. Грозят неприятности — начинается приступ!.. Эта лысая уродина имеет счастье быть внуком немца. Но пусть он не воображает себя полноценным человеком! Я в любую минуту могу доказать, какой он в действительности фольксдойч. Кто дал ему право уходить без моего разрешения? Кто вдолбит в головы этим свиньям, что они обязаны проиграть вторую половину игры со счетом три — ноль?
Г р е т а. Пауль!
К р а у з е. Молчи. Это твой боров упросил принять их на завод. В лагере было достаточно другой скотины.
Г р е т а. Они были здоровее других… Мешки с мукой весят по пять пудов…
К р а у з е. Ты всегда защищаешь своего жирного…
Г р е т а (гладит его руку). Они проиграют, не сомневайся. Наши мальчики все время сидят на их воротах. Во втором тайме тигры не дадут им вздохнуть.
К р а у з е. Ты уверена?
Г р е т а. Это очевидно, милый! Наши мальчики — кровь с молоком, а они — ходячие скелеты.
К р а у з е. Но я не могу допустить неожиданностей. Игра должна пройти гладко, как спектакль. Эбергард сказал: ничья приведет их в лагерь. А до этого на поле им перебьют все кости.
Г р е т а. Один из них, бедняжка, уже лежит за воротами.
К р а у з е. Бедняжка!
Г р е т а. Милый, опять ревность? Мы с ним вместе учились в школе, и все. Поговорю… Они меня послушают, уверяю тебя.
К р а у з е. И пусть учтут, Эбергарду известно: «Динамо» — это те, которых у нас вешают поголовно. (Включает репродуктор.)
Слышен протяжный свисток.
Перерыв.
Г р е т а. Пойдем, милый. Уверяю — все будет хорошо.
Уходят.
