Каштаны | страница 2
По улицам проносятся велосипедисты, автобусы, длинные, блестящие легковые автомобили. Но Мишель мечтает не о лимузине - ему бы простой велосипед! Вон как поблёскивают в первых солнечных лучах спицы! Был бы велосипед - тогда другое дело: тогда Мишель первым приезжал бы за газетами и успевал продать больше всех.
Да, Мишель не ходит в школу - он работает. Конечно, работает тогда, когда есть работа… А она бывает не всегда, в этом всё дело…
Вот и киоск дяди Андрэ. Остались ли ещё газеты, или он опоздал? Но сегодня Мишелю повезло: киоскёр вытаскивает из-под прилавка тяжёлую кипу газет.
- Держи, Мишель!
Под тяжестью кипы Мишель покачнулся.
- Э, постой, постой, да завтракал ли ты сегодня?
- Нет, мосье…
- А вчера ужинал?
Мишель виновато молчит.
- Твой брат ещё в Алжире?
- Да…
- А мать?
- Болеет…
Киоскёр знает его старшего брата Марселя. Может быть, потому он старается оставить пачку побольше, а сейчас из-под того же прилавка достаёт булку с запечённой в ней сосиской.
- Поешь, а то свалишься. Да смотри, не вертись возле ажанов. Чем чёрт не шутит!
Мишель и не заметил, как проглотил булку. От сосиски только холодный жир остался на губах. Таких бы десяток - вот тогда бы он наелся! Мишель срывается с места и бежит, расталкивая толпу. На бегу кричит пронзительным, сверлящим уши голосом:
- «Юманите»! «Юманите»! Утренний выпуск «Юманите-е»!
Две газеты проданы на ходу, три - возле столиков кафе, но беда поджидает Мишеля за углом. Прямо с ходу он попадает головой в чей-то тугой, перепоясанный ремнями живот. Так и есть - ажан!
- Простите, мосье! - Мишель пятится назад, но тяжёлая рука ложится ему на плечо.
- Дай сюда!
Ажан выхватывает газету, раскрывает, листает, потом, скомкав, суёт Мишелю в нос.
- Ты что дурачишь людей, паршивец?
- Как, мосье?
- Продаёшь белую бумагу!
Мишель расправляет измятый лист. На самом деле, сколько белых пятен! Они, как дыры, в тексте, и глаз останавливается именно на них…
- Не знаю, мосье… Я не умею читать!
Мишель говорит неправду. Хотя в школу он ни разу в жизни не ходил, читать он умеет. Его научил старший брат Марсель. А почему в газете белые пятна - полицейский сам прекрасно понимает: цензура.
Мишель потихоньку пятится назад и скрывается за углом. Спасся!
Интересно, что не пропустила цензура?
К киоску Андрэ он возвращается уже в полдень. В кармане звякают монеты. Всю выручку он высыпает на прилавок и ждёт, когда дядя Андрэ пересчитает деньги.
- Молодец,- говорит киоскёр.- Вот твоя доля. Но, по-моему, не хватает немного… Ты не утерял одну газету?
