— Большое дело, — махнул рукой отец, — она всех ненавидит.
— Меня особенно. Проходу не давала, что это из-за меня к ней не приехал сын. Даже прозвала ведьмой-одиночкой…
Тут мне пришлось покраснеть. Ведь и я — про себя, да и не только про себя — называл её так.
— Но почему вы не разговаривали с соседями? С Раисой Демидовной — понятно. А с нами? Разве мы вас чем-нибудь обидели?
— Не будем об этом…
— Нет, уж давайте всё до конца! — настаивал отец.
— Ну, соседей я сторонилась из-за… жалоб. Неужели вам не понятно?
— Из-за каких жалоб?
— Тех, что писала на меня Раиса Демидовна… Будто я незаконно вселилась, развела в квартире грязь… Много чего она писала, вы ведь все подписывали.
Как — подписывали? И мой отец подписывал? Этого не может быть!
— Мы подписывали? — рассердился отец. — Кто вам сказал такую чушь?
— Раиса Демидовна, кто же ещё. Она уверяла, что все вы…
— Врёт она! — не выдержал я и вбежал в комнату. — Никто, кроме неё самой, не мог такого подписывать. Ни мы, ни Панчишины, ни Анна Павловна со своей семьёй! Уж я-то знаю!
— Ярослав! — строго сказал отец. — А ну, брысь отсюда!
Я послушно вернулся на балкон…
— Одного я не понимаю, — донёсся до меня голос отца, — почему вы молчали? Почему не спросили у нас?
— Почему молчала?.. Видите ли, Пётр Степанович, как-то разуверилась я в людях. Вот этого человека, — Лампадия Андреевна взяла со стола фотографию, — я считала самым близким, самым верным своим другом. Понимаете? И вдруг этот человек отвернулся от меня… Тогда я и другим перестала верить…
Как отвернулся? Этот дядя отвернулся? Зачем же я тогда искал его фотографию?!
— А почему вы думаете, что он от вас отвернулся? — спросил отец.
— Я была в этом уверена… до сегодняшнего дня. Потому что писала ему много раз, спрашивала, что случилось, почему молчит. А в ответ — ни слова. Запрашивала на работу, ответили — здоров…
— Я понимаю вас, Леокадия Андреевна. Но теперь вам, наверно, ясно, что ваши письма кто-то перехватывал.
— Да, похоже. Ведь оказалась же эта фотография у Раисы Демидовны.
— Я очень рад, что всё выяснилось, — сказал отец. — Надеюсь, теперь мы будем друзьями?
— И я надеюсь. Я чувствую себя виноватой перед вами. Поверила наветам злого человека, а добрым людям не поверила. Я так рада…
А я разве не рад? Я больше всех рад!
Отец попрощался и ушёл и забыл, что я на балконе.
Лампадия Андреевна сказала мне, что сейчас поедет в город, на Главпочтамт.
— Вы хотите поговорить с тем дядей по телефону? — догадался я.
