— А я уж было решил, что ваш шеф почему-то передумал и вы не приедете...
Помолчав, он пояснил:
— Через два дня я покидаю Норвегию. А значит, смогу уделить вам от силы день-полтора. С рассказом придется спешить, и будем надеяться, что вы сумеете запомнить всё. Кстати, как у вас с памятью?
— Без проблем, — поклялся я. — Даже учитывая мою и вашу неизбежную бессонницу в эту ночь. Когда начнем?
— Сейчас же. Я только попрощаюсь с мэром.
Минут через пять мы уже были в его номере. Пока я извлекал из чемоданчика документы, бумагу и набор ручек, Ту Хокс водрузил на электроплитку устрашающих размеров кофейник.
— Не уверен, — проговорил он негромко, — правильно ли я поступаю, но мне нужны деньги, а эта книга — самый простой и, честный способ получить их. Может случиться и так, что я не смогу вернуться за гонораром... Все будет зависеть от того, что ждет меня в конце Пути...
Я удивленно приподнял брови, но промолчал. Ту Хокс быстро пересек комнату, снял со шкафа небольшой глобус и бережно поставил его на стол. Маленький земной шар был устаревшего образца, с довоенными границами уже исчезнувших государств.
— Подойдите ближе, — позвал Ту Хокс, — я покажу вам, где начался мой Путь.
Медленно повернув шар глобуса, он придержал его пальцем и коснулся кончиком карандаша точки чуть западнее Черного моря.
— Плоешти...— прошептал он.— Вот здесь. Я начну отсюда; хотя мог бы рассказать многое о том, что было до того, но это долгая история и займет она слишком много времени — а его-то у нас как раз и нет. Но я могу оставить вам свои дневники, где описал наиболее важное из моей биографии до того самого дня, когда мы получили задание бомбить нефтепромыслы у Плоешти.
— Плоешти... Это Румыния, да? — блеснул я эрудицией.
— Точно. Крупнейшие нефтепромыслы и нефтеперерабатывающие заводы немцев. Лишить немцев всего этого горючего, лишить возможности воевать — это было основной целью нашего девятого авиаполка, поднявшегося в небо с аэродрома в Южной Италии. Американцам удалось осуществить массированный налет на Плоешти, когда война шла уже четыре года, зато в воздух поднялись сразу сто семьдесят пять четырехмоторных бомбардировщиков. Вполне достаточно, чтобы сжечь дотла все нефтехранилища и сровнять с землей заводы. Если бы не один пустячок, о котором командование не сочло нужным сообщить. Никто не позаботился сказать нам, что и сам город, и нефтепромыслы защищены двойным кольцом зенитных батарей всех калибров. Правда, скажи они нам это — ничего бы не изменилось. Мы и так знали, что идем не на прогулку. Я был командиром В-24, «Гайаваты», — Ту Хокс усмехнулся, — так мы прозвали нашу машину. Вторым пилотом у меня летал Джим Эндрюс. Славный он был парень, этот Джимми, хоть и вырос в Алабаме, и его ничуть не смущало, что половина крови во мне — индейская. В общем, мы с ним крепко сдружились.
