— А точнее? Одного? Двух? Целую дюжину?
— Это важно?
Стоило огромных усилий остаться на месте и не броситься скорее бежать из ратуши. Венатор вздохнул, покачал головой, на его лице красноречиво застыли разочарование и тоска.
— Да нет, пожалуй, нам сойдет каждый… — сказал он. — Слушай, Хайме, у тебя хоть оружие-то есть, а? Хоть какое-нибудь? Или, может, ты праведник, и дракона святым словом крыть будешь?
— Не богохульствуй, Иеф, — лениво одернул приор, морща нос. — Давай, записывай, да пойдем обедать, пора уже.
Венатор снова тяжко вздохнул, поскреб подбородок, потом взял со стола заготовленные разрешение и пропуск, вписал имя, щедро капнул сургуча и протянул приору. Тот не глядя ткнул печатью и утомленно зевнул.
— Хайме, ты хоть представляешь, куда лезешь? — напоследок поинтересовался венатор.
— Представляю.
Несколько секунд он смотрел на парня, словно раздумывая: отдавать — не отдавать?
— Ладно, держи. Может чего и выйдет… или еще передумаешь, — махнул, наконец, рукой. — Так! Кто там еще? Желающие есть?! Подходи!
Хайме порывисто выхватил бумаги и быстро зашагал к двери, желая, наконец, скрыться с глаз, а лучше провалиться сквозь землю.
— Ульрих Целем, — четко раздалось за спиной.
Хайме дернулся, крутанулся назад. У стола стоял все тот же утренний незнакомец. Венатор смотрел на него с нескрываемым интересом, а приор вдруг разом подобрался и ощетинился, словно дворовый пес.
— Ты в своем уме, — зашипел он.
— А что, у тебя уже есть приказ о моем аресте? — удивился незнакомец.
— Со дня на день…
— Вот когда настанет тот день, тогда и поговорим, — усмехнулся тот. — Записывай меня.
Он держался все с той же спокойной уверенностью, и на приора смотрел, пожалуй, не с большим почтением, чем утром на Хайме.
Венатор подался вперед.
— Ты не сможешь получить денег, Зимородок, — холодно произнес он, — даже если убьешь дракона. Тебя повесят. Или зажарят, как повезет.
— Ты во мне сомневаешься, Иеф?
Тот сощурил глаза.
— Я не сомневаюсь в Святой Церкви.
— Зря-я ты во мне сомневаешься, — Зимородок подошел ближе, оперся руками о стол и весело подмигнул приору. — Мне же будет даровано отпущение грехов. Ведь так?
Приор побледнел, кажется даже позеленел, резко осунувшись, отчего и без того худое лицо заострилось, словно у покойника.
Венатор долго смотрел Зимородку в глаза, недоверчиво хмурился, шевеля бровями, и вдруг затрясся, пытаясь сдержать смех.
— Хитер! — наконец, выдал он, утирая проступившие слезы.
— Пиши, — кивнул Зимородок.
