— Что это? — шепчу тихо, отступая назад от стены. — Что это такое, мать вашу?
Чувствую, как футболка липнет к взмокшей спине, тело горит, и холодный, контрастом бьющий пот льется по вискам и лбу.
Наступаю на подвернувшегося под ноги кота. Вздрагиваю всем телом, когда он громко мяучит и впивается зубами мне в ногу, прокусывая ткань джинс.
Боль разливается по ноге; матерюсь и пинаю кота под копчено-черный бок, а он лишь сильнее сжимает челюсти, словно и не кот вовсе, а вцепившаяся в меня змея.
Обалдело кручу головой, пятясь назад, дергаю ногой, пытаясь скинуть повисшее на мне животное. Громко вскрикиваю, наклоняюсь и хватаю кота за шкирку, силясь отодрать от ноющей ноги. Под джинсами становится тепло, краем глаза вижу выступающие на синей ткани красные пятна.
Невозможно.
Спотыкаюсь и теряю равновесие, глупо взмахиваю руками и падаю назад. Боль ударяет по затылку с такой силой, что перехватывает дыхание. Хватаю ртом воздух, широко распахивая глаза, а затем свет меркнет, погружая меня во всепоглощающую тьму.
* * *
Кажется, я вижу сон.
Мне холодно в окружающей, лишенной звуков темноте.
Синие дрожащие губы, ледяная кожа, покрытая инеем. Окоченелые пальцы. Пытаюсь поднять руку и ничего не чувствую. Не понимаю, не ощущаю своего тела.
Лежу на чем — то мягком, но холодном, как стылая земля кладбища. Может быть, это и есть земля, а я нахожусь в могиле. Пытаюсь открыть глаза, но ресницы сплошь в изморози. Вокруг темнота, в которой теряю себя.
Делаю вдох, грудная клетка поднимается, слышу, как трещит покрывающая грудь корка льда. Вдыхаю обжигающий морозом воздух, и легкие точно ножами режет.
Боль.
Чувствую боль. Она заполняет меня, но я цепляюсь за нее, будто за свое спасение в этой непроницаемой темноте. Единственное, что я могу ощущать — это покоряющий безжалостный холод и кромсающую сталью боль.
— Айно…
Слышу свое имя далеко-далеко, тихим полушепотом. Пытаюсь повернуть голову, стремясь к источнику звука, но ничего не ощущаю. Не знаю даже, есть ли у меня тело или я просто думаю, что оно есть.
— Айно…
Ближе. Голос мягко окутывает, и я открываю глаза. Трещат освобождающиеся ото льда ресницы, натягиваются веки, тонкие осколки ранят, царапают кожу.
— Айно.
Звучит у самого уха, окатывая теплом чужого дыхания. Ощущаю чье — то присутствие, тянусь вперед, не различая себя, не чувствуя движений.
Вокруг темнота, я дышу чернотой, я сама стала ею.
— Айно, иди ко мне, — тихо-тихо, обволакивая нежностью. — Позволь мне помочь тебе.
