Необычные события в те годы случались часто: то рвались бочки с бензином на складах почти в центре города; та взорвался груженный боеприпасами огромный транспорт "Семен Челюскин", а за ним несколько дней взлетали от детонации военные склады в аванпорту Экономия, гул далеких взрывов потряс город, было много жертв; то из Мурманска дошел слух о высадке там десанта интервентов. Так оно и было, чрезвычайная комиссия экстренно начала разгрузку порта и вывоз боеприпасов и военного снаряжения вверх по Северной Двине в Котлас для отправки оттуда на другие фронты. Вывезти все в Котлас удалось, несмотря на саботаж и сопротивление эсеров и меньшевиков, но тут и Котлас оказался под ударом.
В июне 1918 года Кузнецов, как обычно, уехал домой, в Медведки, а в июле в Архангельске высадились англичане, французы, американцы, они быстро создали свою военную флотилию и устремились к Котласу. Это тогда в телеграмме Михаилу Сергеевичу Кедрову, участнику трех революций, члену Всероссийского бюро большевистских военных организаций, Ленин приказывал: "Послать туда немедленно летчиков и организовать защиту Котласа во что бы то ни стало". Герой гражданской войны рабочий Павлин Виноградов организовал Северодвинскую флотилию, она вместе с Красной Армией остановила вооруженные суда и войска интервентов, не допустила их в Котлас, сохранила столь важные для войны склады оружия и боеприпасов.
Кузнецов, которому едва исполнилось 16 лет, знал, что в Архангельске оккупанты, идет кровавая война за Советскую власть, большевиков ловят и заключают в плавучие тюрьмы. На подступах к Котласу осенью и зимой собирали жителей деревень рыть окопы. Живя в Медведках, от всего этого он был далек. Только попав снова в Котлас, он встретился с революционными матросами. Мать отвела его на этот раз не в чайную, а к своему брату Дмитрию Ивановичу Пьянкову, осмотрщику вагонов на железной дороге. Пьянков обещал пристроить парня в депо, сказал "жди!" и уехал с составом товарняка в рейс. А Кузнецов - тут же к реке, к пароходам, там встретил настоящего военного моряка, только не в бушлате, а в черной скрипучей коже с головы до ног. Все ему о себе рассказал, получил адрес нужного начальника, не знал, что это и был тот самый моряк-начальник, и услышал добрый совет на всю жизнь: идти добровольцем на флотилию. Так и не дождался Пьянков племянника, но вряд ли рассердился, он же сам в прошлом был кронштадтский военный матрос.
