Вскоре до него дошло, что ему не ответили.
- Синг! Отвечай же! Где Вирджиния и доктор фон Хорн?
- Никого нет. Моя не знает. Никого нет. Может, все погибать.
- Боже мой! - простонал раненый, и взгляд его снова остановился на молчаливом гиганте, стоящем на пороге. - Прочь с моих глаз! Чтоб я больше никогда тебя не видел. Подумать только, я собирался вручить свою единственную дочь такому, как ты, бездушному животному. Вон отсюда! Иначе я прикончу тебя.
Шея и лицо гиганта медленно залились краской, затем внезапно он побелел как смерть, сжимая могучей рукой кнут. От жгучего оскорбления в его груди вспыхнула жажда мести. Одного удара было достаточно, чтобы навсегда покончить с профессором Максоном. Номер Тринадцать шагнул в комнату, и тут в поле его зрения попала фотография Вирджинии Максон, висящая на стене, чуть повыше плеча профессора.
Без единого слова Номер Тринадцать круто развернулся и вышел в шторм.
Глава 8. К ВОПРОСУ О ДУШЕ
Едва "Итака" обогнула рифы, загораживающие вход в маленькую бухту, где шхуна простояла на якоре несколько месяцев, как разразился жестокий шторм. Будудрин был опытным моряком, но у него не хватало людей, хотя и с полностью укомплектованным экипажем он вряд ли сумел противостоять чудовищной буре, обрушившейся на судно. Устав бороться с огромными волнами и могучим ветром, сорвавшим все паруса, "Итака" вскоре стала беспомощной пленницей стихии.
Под палубой испуганная девушка отчаянно цеплялась за стойку, пока ураган яростно швырял судно из стороны в сторону. Так продолжалось полчаса, а затем шхуну от носа до кормы сотряс страшный удар.
Вирджиния Максон рухнула на колени и зашептала молитву. Она была уверена в том, что это конец. Находившийся на палубе Будудрин и члены его экипажа привязали себя к мачтам, а когда "Итака" налетела на рифы перед входом в бухту, куда ее отнесло ветром, мачты обломились у основания и полетели за борт вместе с живым грузом. Вопли ужаса вскоре заглохли, поглощенные разыгравшейся стихией.
Судно еще дважды ударялось о рифы, затем, подхваченное огромной волной, взмыло ввысь и стало падать в головокружительную пустоту. Запертой в трюме девушке казалось, что шхуна летит на самое дно океана. С закрытыми глазами ждала она того момента, когда над ней сомкнутся волны и наступит полное забвение, моля Бога о скорейшем конце, который освободит ее от страшного нервного напряжения, терзающего ее, как казалось, целую вечность.
