– Как говорит Дорис, каждый ценит в жизни что-то свое.
– Думаю, она права.
– Что ж, для меня дом – живой организм. А если удается сделать его красивым…
– Это искусство.
– Да, искусство, которым я живу. А если человек живет искусством, оно его преображает. Оно… – Кевин покачал головой, не в силах выразить мысль.
– Оно дарит радость.
– Что-что? – крикнула из соседней комнаты Габриэла.
– Радость, – сказал Оскар. – Эстетика повседневности.
– Точно! Как раз это я и хотела сказать.
В дверном проеме появился Хэнк. Он держал в руках пилу и деревянный брусок.
– Как у китайцев с их маленькими садиками, раздвижными панелями и прочими штучками. Жить нос к носу, воспринимать повседневность как искусство… Они живут так тысячи лет.
– Верно, – согласился Кевин. – Между прочим, мне нравится китайская архитектура.
Хэнк зачарованно уставился на деревянный брусок.
– Кривовато я его отпилил, – пробормотал он наконец, состроил гримасу, поддернул штаны и шагнул в коридор.
* * *
Как-то раз после работы они купили пива и отправились на Рэттлснейк-Хилл – поискать редких животных. Идея пришла в голову Кевину; несмотря на возражения и насмешки друзей, он не пожелал от нее отказаться.
– Послушайте, это едва ли не самый надежный способ раз и навсегда покончить с планом Альфредо. Несколько лет назад через Ньюпортские холмы хотели проложить шоссе, но ничего не вышло, поскольку выяснилось, что там водятся какие-то рогатые ящерицы. А вдруг нам тоже повезет?
Поддавшись на его уговоры, компания села на велосипеды и покатила к Рэттлснейк-Хиллу. По дороге они часто останавливались: во-первых, Джоди и Рамоне, двоим биологам, то и дело приходилось давать консультации, а во-вторых, день выдался жаркий и всем хотелось пива.
– Что это за дерево? Кажется, я никогда таких не видел.
Вопрос относился к чахлому деревцу, серая кора которого была испещрена вертикальными линиями.
– Шелковица, – ответила Джоди.
– Да ну? Как-то странно она выглядит.
– Ничего особенного. Передай мне, пожалуйста, пиво.
– А это что? – поинтересовался Кевин, показывая на травяной куст, который весь словно топорщился иголками.
– Полынь! – воскликнула хором вся компания.
– Серебристая полынь, – уточнила Джоди. – А еще в наших краях растет черная и серая.
– И все они такие же редкие, как грязь на дорогах, – добавил Хэнк.
– Ладно, ладно. Поехали, ребята, нам надо облазить весь холм.
Поднявшись на вершину, они продолжили поиски. Кевин неутомимо рвался вперед, Джоди называла одно растение за другим, Габриэла, Хэнк, Оскар и Рамона в основном попивали пиво. Невысокое дерево с плоскими, овальной формы листьями оказалось лавровым сумахом. Кустарник с длинными иголками – испанским дроком. «Был бы повыше, сошел бы за лисохвост», – заметил Хэнк. Рамона старалась не отставать от Джоди: она опознала мак-самосейку, шандру, барвинок с его широкими листьями и лиловыми цветками, покрывавший ковром северный склон холма, какую-то диковинную сосну; а на вершине холма, в роще, которую давным-давно помогал сажать Том Барнард, – черный орех: кора будто потрескалась, маленькие зеленые листья выстроились, как на параде…
