Некоторое время спустя Кевин, будто лосось, выпрыгнул из воды и пригласил меня присоединяться. Я объяснил, что, к сожалению, не могу – аллергия.
Он посочувствовал: аллергия на хлорку?
Нет, ответил я, на физические усилия.
Ну и ну! Как мне только не стыдно?!
Я намекнул, что они, на мой взгляд, понапрасну растрачивают энергию. Скажем, можно было бы привязать к лодыжкам концы намотанных на шпульки веревок, сохраняя таким образом хотя бы часть калорий, которые расходуются на то, чтобы переплыть бассейн. Тогда не понадобилось бы монтировать в космосе новые солнечные батареи, которые только засоряют околоземное пространство. Кевин одобрил мою идею, задумался – вероятно, над возможностью ее осуществления – и поплыл прочь, пообещав вернуться.
Между прочим, он – тот самый человек, который взялся переделать мое новое жилище. Биоархитектор. Скоро я буду жить в доме, выстроенном по последней моде. Признаться, перед тем как договариваться с Кевином, я, что называется, ознакомился с образцами его творчества; знаешь, мне понравилось. Он, несомненно, талантлив, этакий поэт от архитектуры, и питает слабость к просторным, изысканно отделанным помещениям. Я возлагаю на него большие надежды.
Сам он поначалу показался мне достаточно заурядной личностью – высокий, худой, весь какой-то нескладный, с лица практически не сходит улыбка; впрочем осматривая мой дом, он глядел с прищуром, который, хочется верить, выражал глубину мысли. Так или иначе, новый друг. Посмеивается над моими странностями, я плачу ему той же монетой, и оба в результате довольны.
Однако по сравнению со своим партнером Хэнком Кевин – просто гигант мысли. Хэнк невысокого роста, лысоватый, с мускулистыми руками и бычьей шеей. Ему сорок с хвостиком, но выглядит он старше. По-видимому, когда-то он был прихожанином Национальной американской церкви – помнишь ту секту в Нью-Мексико? У него занятная привычка – то и дело разевать на что-нибудь рот. Вкалывает как сумасшедший (иначе не может) и вдруг – бац! – бросает работу и словно впадает в транс. К примеру, может пилить дерево и отключиться в самый ответственный момент. Секунда… две… минута… «Мы – частички узора, порожденного Вселенной», – произносит он наконец благоговейным тоном.
«Что случилось, Хэнк? – кричит ему Габриэла. – Жука увидел?»
Однажды я ненароком подслушал их разговор. «Трудно поверить, что они разбежались, – сказал Хэнк. – А ведь были неразлейвода».
В другой раз он описывал драку между Кевином и мэром города (знаешь, местные обожают сплетничать; по сравнению с Эль-Моденой Чикаго кажется городом глухонемых). Эта драка произошла во время софтбольного матча; по словам Хэнка, Альфредо кипел, как чайник.
