Аксинья продолжала молча смотреть на сидящую перед ней — неподвижная, словно каменная.
— Нет, серьезно, это уже не смешно! — Леся постаралась придать голосу уверенность. — Что тут вообще происходит? Почему вы до сих пор не вызвали кого следует? Нашли меня в лесу, я ни черта не помню! Это что, в порядке вещей у вас?
Гнев клокотал в ней, распирал грудь.
— Ну и чего вы молчите?
— Что ты хочешь услышать от меня, неразумная? — спокойно, даже мягко спросила Аксинья. Чуть наклонила голову — тяжелая коса соскользнула с плеча, ее кончик опустился к полу. — Гангрена ли у тебя? Нет, но рано тому радоваться, уж поверь мне. Отрежут ли тебе нежную ножку? Если бы это могло спасти мой дом от гнили, что ты сюда притащила, я бы этими вот руками разрубила тебя на части, как молочного теленка к столу. Веришь? — И подняла сухие, морщинистые кисти, желая показать их Лесе как орудие мясника.
От ее голоса, равнодушного, без капли яростной брани, которую Олеся ожидала услышать в ответ, кажется, даже окна покрылись изморозью. Сказанное не было угрозой, сказанное было истиной в первой и последней инстанции. Истиной Матушки этих земель.
Леся сглотнула дурноту.
— Тогда… просто отпустите меня. Если я принесла вам… — Она сбилась. — Гниль. То давайте я унесу ее… — Сказанное звучало безумно, но, если мир вокруг сошел с ума, время начинать игру по его правилам. — Просто покажите мне, в какой стороне… я не знаю… Трасса, например. Город ближайший. Я просто пойду, вы меня больше никогда не увидите!
Аксинья ее не слушала. Она заметила, что коса растрепалась, и принялась переплетать ее, пропуская тяжелые, медные с сединой волосы через пальцы, распутывая их бережно, даже нежно. В этих движениях была скрыта особая сила. Олеся на мгновение засмотрелась, как, подобно реке, отражающей полуденный свет, блестят на солнце пряди. Мысли разбегались, думать стало сложно, муторно, да и не нужно. Леся расслабленно облокотилась на стену. Еще немного, и она бы уснула.
Но в ране что-то зашевелилось, налилось ртутной болью. Словно предупреждая о чужой воле, берущей верх. Леся встрепенулась и выпрямилась.
Аксинья посмотрела на нее с нескрываемым интересом.
— Отпустить, значит, ну что же… Иди. — Она пожала плечами, словно никогда и не запирала Лесю в доме. — Кругом лес, потом опять лес. И снова лес.
— Но где-то же он заканчивается, так? Должна же быть дорога… — Леся подвинулась к краю скамьи и осторожно спустила ногу на пол.
Боль заворочалась внутри, будто пес зарычал сквозь чуткий сон.
