Братерский подошел ближе, вытирая руку платком. Пока я шипел угрозы, прижатый чьим-то массивным телом, Братерский стоял рядом и опять смотрел в свой смартфон.
— Саша, отпусти его, — сказал он, наконец. — Это поразительно.
Я дернулся было к ублюдку, но Саша ухватил меня за плечо. Я видел его искоса. Форма охранника была тесна для столь крупного тела. Он наваливался на меня так, что я испугался за свои ребра.
Несколько человек смотрели в нашу сторону. Когда наблюдаешь драку со стороны, всегда презираешь того, кто получил по лицу, даже если он прав. Это унизительно.
Братерский протянул мне платок. Крови не было. Я вытер слюни.
— Пойдемте внутрь, — сказал он мирно. — Становится прохладно.
Я не поленюсь, напишу заявление. Здесь должны быть камеры. Прямо сейчас поеду в полицию и напишу. Гнида.
Мы вернулись в ресторан, где на белой скатерти стояла принесенная официантом корзина фруктов. Щека горела. В правом ухе свистело испорченное радио. Музыка казалась потусторонней.
— Вы простите меня, — сказал Братерский.
— Простить? — выговорил я, прижимая салфетку к губе, которая начала кровоточить с обратной стороны. — Вы псих, что ли?
— Мне нужно было посмотреть ваш результат, когда вы в ярости.
— Какой результат?
Братерский показал смартфон: на экране была круглая зеленая шкала с красным сектором, в центре — цифра 147. Братерский сказал:
— Мне сложно объяснить смысл этой цифры в понятных вам категориях, но если очень упростить, то потенциально у вас очень сильный фокус сознания.
— Как это?
— От большинства людей исходит слабое тепло. А вы можете прожечь. Но пока вы вспыхиваете лишь спонтанно.
— И какая мне от этого радость?
— Это сложный вопрос. Проблема в том, что вы, как и все блабериды, очень связаны с обществом, и ваша сила пока проявляется только в отрицании. Вы не умеете ее контролировать.
— То есть я могу научиться ее контролировать? И за счет этого… ну… Что?
— Неправильно говорить о ней, как о силе в буквальном смысле слова. Эта сила может открыть вам некоторые двери, но совсем не те, о которых вы думаете.
— А вы можете говорить более ясно?
Братерский провел по краю бокала, наполненного водой. Стекло тихо запело. Он склонился ко мне и сказал:
— У вас есть задатки к делам определенного свойства, но если вы будете их развивать, с большей вероятностью закончите в тюрьме или сумасшедшем доме. Я вас предупредил.
В зале было темно. Желтый свет выделял профиль Братерского; глаза его тускло светились.
