Я раздраженно посмотрела на статую Интердикта, и на миг мое сердце замерло. Было что-то завораживающее в ее сиянии, словно я стояла перед живым божеством. Она казалась нереальной, грозной и в то же время прекрасной, как то небесное сияние, которым любовались мы с Тайрусом…
В следующий миг свет погас – видимо, угол наклона опять изменился. Фустиан по-прежнему блаженно улыбался, в его глазах горел фанатичный огонь слепой веры.
– Как занятно, Немезида дан Эмпиреан, – мечтательно протянул он. – Это очень редкое явление, происходит всего пару раз в месяц, но случилось, когда ты пришла сюда. Думаю, его можно расценивать как знамение. Возможно, Живой Космос говорит мне, что я могу открыть священную тайну даже такому существу, как ты. Так я и поступлю: не из страха, но из чувства долга.
«Верь во что угодно, священник», – мрачно подумала я, а вслух велела:
– Говори.
Мое зрение все еще было затуманено светом статуи. Улыбающийся Фустиан выпрямился в полный рост.
– Мне была оказана честь носить диод верности. – Он протянул мне руку. – Его вживил мне в ладонь прежний священник, а ему – его предшественник. При восхождении нового императора носитель диода должен благословить его на царство. Все мы, кому доверили эту честь.
Я уставилась на его ладонь:
– И сколько вас?
– Не представляю. Возможно, сотни, возможно, тысячи… Кто знает? Мы должны объединить наши голоса и благословить восхождение императора. Но каждый голос по отдельности лишь крохотная капля в огромном море. Интересно, будет ли мне больно, если я тебе продемонстрирую? – Фустиан сложил ладони вместе и произнес: – Да ниспошлют бесконечные звезды свое благословение на нашего нового императора.
Я вся подобралась. Фустиан опустил руки, и я осмотрелась, гадая, не произойдет ли еще что-то. Но старик лишь не сводил с меня сверкающих злобой глаз.
– Теперь у вас есть один голос. Но вам нужно больше, намного больше. Никто не может сказать, сколько всего и чьих. Император сумеет заручиться их согласием, только если искупит свои злодеяния. – Он смотрел на меня, главное из упомянутых злодеяний, мерзость, которую Тайрус собрался сделать императрицей. – И я спрашиваю тебя, Немезида дан Эмпиреан, сколько, по-твоему, священников одобрят союз между императором и существом, в котором даже нет божественной искры нашего Живого Космоса? Сколько примут императора, который – сверх того – открыто выражает желание распространять ересь… Сколько голосов вы соберете?
