– Напиши письмо мне и пошли в тюрьму.
Грустно в Бирмингеме парню одному.
Грустно в Бирмингеме, грустно в Бирмингеме,
Грустно в Бирмингеме парню одному.
– Как мило, Бонни Рэй, – процедил он сквозь зубы.
Я снова подмигнула и послала ему воздушный поцелуй, показывая, что просто дразню его. Я бы даже вставила в текст исправительное учреждение в Норфолке, но тогда получилось бы слишком много слогов.
– Он в тюрьме? – спросила Кейти.
Я удивленно замолчала.
– Кто?
– Парень из песни, – ответила Кейти. – Он в тюрьме, а она – ангел на небесах?
– Нет. В смысле, да, он в тюрьме, но она не ангел… Просто девушка, которую он любит, мечтая, что она ответит ему взаимностью, – объяснила я.
– И будет писать ему письма?
– Ага. И слать их ему в колонию, – радостно добавила я.
Финн вздохнул, как человек, чье терпение на исходе. Я с трудом сдержала смех.
– Есть еще один куплет, Кейти. Тебе понравится. В нем про замок.
Выстройте мне башню с гору вышиной.
Ежели проедет душка под стеной,
Я ее увижу, я ее увижу,
Я ее увижу за своей стеной.
– Как Рапунцель! – прошептала Кейти и подняла голову с коленей матери.
Веки Шайны уже потяжелели. Девочка выскользнула из-под ее руки и протиснулась вперед между сиденьями, внимательно слушая песню, которая напомнила ей о любимом сказочном персонаже. Вообще-то в замке сидел парень, а девушка проезжала мимо, но я не стала поправлять Кейти.
– Значит, это про тебя, Бонни. Ты тоже отрезала волосы. Как Рапунцель.
– Точно, Кейти. Злая старая ведьма заперла меня в башне Звукозаписи, и я сидела там, пока мой парень не спас меня из заточения!
– Что за х… фигню ты несешь?! – возмутился Финн, успев в последнее мгновение заменить ругательство, потому что вспомнил о Кейти, которая не пропускала ни единого слова.
Я невольно фыркнула, увидев шокированное выражение его лица, а Кейти захихикала.
– Бонни Рэй, – выдавил Финн сквозь смех, – можно, пожалуйста, сменить тему?
– Ладно. Я умею только петь. Может, теперь ты немножко развлечешь публику, Клайд?
– А что ты умеешь? – спросила Кейти.
– Финн хорошо считает, – ответила я, когда он промолчал.
– Правда? И сколько будет двадцать умножить на двадцать? – бросила вызов девочка.
– Четыреста, – тут же отозвался Финн. – Но это слишком просто. Ты и сама, наверное, знала.
– Спроси у него что-нибудь, чего не знаешь. Что-нибудь сложное, – предложила я.
– Сколько будет… шестьсот девяносто… пять, – Кейти наморщилась, пытаясь придумать число подлиннее, – умножить на четыреста… пятьдесят два?
