— Нравится? — требовательно повторил он. — К концу месяца у тебя появятся любимые игрушки. И нелюбимые, — усмехнулся.
Я сгруппировалась, пряча изогнувшиеся губы от внимательного взгляда.
— Любишь причинять боль? — в голос прокралась издевка. — Чувствуешь себя мужественнее?
— Раздевайся, — скомандовал он, играя желваками.
Вжикнула молния. За кофтой последовала футболка и штаны с трусиками. Бюстгальтер я предусмотрительно не надела: только возиться потом с застежками. Перекинула волосы за спину, выпрямилась. Во взгляде, скользящем по моему телу, вспыхнул похотливый огонек, но Марк спрятал его за снисходительной интонацией:
— Страдаешь анорексией?
— Сижу на диете, — ответила я, задетая замечанием.
Возможно, мне не хватало жировой прослойки, чтобы не торчали ребра и тазовые косточки, зато грудь не потеряла приятной округлости, и за состоянием мышц я следила. Конечно, на фоне Марка я потеряюсь, но природа и создала женщин обратным треугольником.
Мужчина накрыл мою грудь ладонью, нахмурился.
— Мне они помнились другими, — пробормотал он словно себе.
Я возмущенно запыхтела.
Марк подвигал пальцами, проверяя упругость. Я уперла руки в бока, подогревая в себе раздражение, чтобы не зацикливаться на унизительности происходящего.
— Ты рожала сама? — уточнил он вдруг, спускаясь по животу.
— Какая разница? — прошипела, убирая его руки, и потянулась к шортам. — Меньше слов.
Он отстранился, физически и эмоционально. Велел:
— Ложись на живот.
Последовала череда коротких приказов. Подними задницу. Раздвинь ноги. Смотри на меня. Последнее было проблематично, от неудобного положения заболела шея. Марк деловито раскатал по члену презерватив, выуженный из большой стеклянной чаши, зафиксировал мои бедра и вошел. Упавшие на лицо пряди позволили утаить реакцию на вторжение (он был крупнее Андреаса и особо не деликатничал, о естественной смазке не шло речи, так что ощущения не порадовали). К счастью, он не собирался затягивать. Перевернул меня подобно кукле, нашел удобное положение и после нескольких сильных рывков кончил. Я исподтишка наблюдала за его напряженным лицом и нашла довольно терпимым выражение, появившееся у него в момент оргазма. Помнится, Андреас так смешно кривился и жалобно стонал, что я старалась лишний раз не открывать глаза. С пунктиком Марка на зрительный контакт отвращение было бы тяжело скрыть.
Мужчина развалился рядом, по-хозяйски поглаживая мою грудь. Двести футов сдерживаемой силы в непосредственной близости будили вполне приземленные желания. Мой боевой настрой не предполагал получение удовольствия от вынужденной близости, но, возможно, следует провести переоценку ситуации?
